– Да ладно, чего вы! – обернувшись ко всем, крикнул Старков. – Подумаешь, проверочная! Напишем! Читайте, Виктор Сергеевич.

В кабинете воцарилась благоговейная тишина.

Служкин сел на стол.

– Этот стих я сочинил в девятом классе ко дню рождения одноклассника по фамилии Петров. Петров был круглый отличник, комсорг школы и всё такое. Называется стих «Эпитафия Петрову». Для тупых поясняю: эпитафия – это надгробная надпись. Стих очень простой, смысла нет, рифмы тоже, смеяться после слова «лопата».

Стихи красной профессуре страшно понравились, но вот проверочная работа на следующем уроке с треском провалилась.

Служкин позвонил, и сначала за дверью было очень тихо. Потом почему-то раздался грохот, и дверь стремительно распахнулась.

– Привет, это я, твой пупсик, – входя, сказал Служкин.

– Витька-а!.. – закричала высокая девушка в мелких чёрных кудряшках и повисла у него на шее.

Служкин ногой захлопнул за собой дверь. В прихожую из комнаты вышел хмурый мальчик лет пяти.

– Здорово, Шуруп, – сказал Служкин, ссаживая девушку.

– Чего ты мне принёс, дядя Витя? – сразу спросил хмурый мальчик.

Служкин порылся в карманах куртки и вытащил пластмассового солдатика – монстра с собачьей мордой, в шипах, в шлеме, с бластером.

– Ты мне такого уже дарил, только он был зелёный, как понос.

– Шурка! – крикнула мама. – Грубиян, весь в своего папашу!

– Ну давай обратно, – предложил Служкин. – Сам играть буду.

– Фиг, – подумав, ответил мальчик и ушёл в комнату.

Служкин начал снимать куртку и поинтересовался:

– А благоверный где?

– Колесников-то? На работе, где же еще?

– Слава богу, – сказал Служкин и вытащил из куртки бутылку.

– Витька! Ты ваще!.. – выхватывая бутылку, закричала девушка. – Портвяга! Я сто лет уже мечтала нажраться! Пошли!

Проходя в кухню, Служкин флегматично заметил:

– С одного флакона не нажрёмся, Ветка.

– А ты Татку из садика сюда приводи, а я пока ещё сгоняю. Татка же нормально с Шурупом играет…

– Нельзя, Ветка, – вздохнул Служкин, срезая пробку с бутылки.

– Жаль, – разливая портвейн по чашкам, призналась Ветка. – Ну, как там у тебя в школе? Молоденькие-то училки есть?

– Есть, да не про мою честь, – выпив и закурив, неохотно сказал Служкин. – Невесты без причинного места… Лучше ты рассказывай. Как там твой любовник-то? Всё ещё в кино тебя снимать хочет?

– Козлов-то? Козёл – он и есть козёл, – с чувством произнесла Ветка. – Я его уже послала, куда не ходят поезда. Я теперь, Витька, в другого влюбилась. В лётчика. Точнее, бывшего лётчика. Ему Колесников менял пьяные номера на обычные, он и пригласил в гости. Колесников меня с собой взял. Сам нарезался и упал под стол, а мы с этим лётчиком заперлись в ванной и трахались. Я чего-то боюсь, уж не залетела ли я тогда?..

– Хорошенькое дело – в ванной, – мрачно пробормотал Служкин. – Залетайте в самолётах «Аэрофлота»…