Возвращающихся русских мы заметили издалека – их джип нёсся по пыльной дороге, весело сверкая металлическими частями на солнце. За полчаса до их появления пару раз ощутимо дрогнула почва. Группа была настороже и оглядывала окрестность в бинокли. На развилке джип свернул к базе похитителей.

– Что за…? – Прайс оторвался от бинокля и огляделся, ища Байрона.

Машина подъехала к воротам и Борис, в белом халате, махая осциллографом, что-то кричал охраннику на вышке. Чернокожий человек, также в белом халате, помогал ему. Поэкспрессировав так несколько минут, команда оставила какие-то листовки и помчалась прочь. На развилке автомобиль свернул и поехал к месту дислокации нашего отряда.

– Что это было? – Прайс был серьёзен, но не зол.

– Первый акт Марлезонского балета! – сказал Борис и залился хохотом. Смеялся он сильно, заразительно и вся группа, включая Байрона, заулыбалась. Прайс оставался всё таким же скучным и серьёзным.

– Вот – русский сунул мне листовку – предупреждение о землетрясении, из города прислали.

– Вот оно что – Гуннтак, наёмник-любитель из богатой семьи, решил встрять в разговор – Тут уже трясло!

– В штанах у тебя трясло, а тут пару раз вздрогнуло! – другой наёмник отрывисто заржал.

– Ник (меня на той операции знали, как Ника, а Барона – как Гёте), – русский взял меня за руку и повёл в сторону – ты тут самый грамотный, поэтому тебе скажу, только с этими моджахедами не делись, лады? Мы рванули несколько зарядов, чтобы сымитировать толчки, потом предупредили этих «гавриков» в крепости, что ночью будет трясти. В нескольких местах стоят фугасы, ночью рванём, они из бункера и вылезут. – Борис подмигнул мне и хлопнул по спине. – Вы главное не суйтесь – вот даже винтовки свои не расчехляйте. Лады?

– Вы спецы, вам и карты в руки. Меня интересует только одно.

– Слушаю.

– Зачем вам резиновые женщины?

О, Ник, – Борис снова хлопнул меня по спине, и я очень захотел врезать ему в живот – Поверь – это будет просто бомба!

Не буду утомлять тебя подробностями, но это было стоящее шоу: с «цыганами» – нанятой толпой «беженцев», подземными толчками и объёмной моделью, визуально и акустически имитирующей половой акт и на самом деле являющейся осколочной бомбой. Что творилось за забором не видели даже мы и, честно говоря, я и знать не хочу этого, но в два часа семнадцать минут ночи они пришли втроём, русские и «заказ» – мальчишка. Телохранители сразу окружили мальчика и позвонили отцу. Африканские наёмники уже умозрительно тратили гонорары, а мы с Байроном молчали. Не знаю, о чём думал Том, но я вспомнил, как хотел дать русскому под дых, когда он панибратски хлопал меня по спине. Я махнул головой: – М-мда.

– Это точно, шеф. – задумчиво кивнул Байрон.

Как ни странно, проблемы начались из-за телохранителей, а вовсе не из-за русских (как наивно мне тогда показалось). Верные хозяину нукеры, вряд ли по своему разумению, решили сберечь деньги своего шефа и начали разговоры издалека, что работать почти не пришлось никому. Эту песню я знал. Одной из неприятных особенностей местной Биржи, является частая практика раздельной оплаты: заказчик платит Бирже за размещение, а потом расплачивается с исполнителями сам. Такое случалось и на других Биржах, но очень-очень редко, с проверенными заказчиками. Здесь же это становилось правилом. И проблемой для нас с Байроном. Схема в таких случаях одна: сначала пытаются сбить цену, а потом, в зависимости от результатов переговоров – а зачастую, и независимо от них, исполнителей убивают. В случае составных отрядов, одну часть натравливают на другую, победителям платят или убивают. В данном случае, шейх, скорее всего, договорится с местными наёмниками – всё-таки они ближе по вере и самое главное – географически, то есть – ему тут жить ещё. Значит, нам с Байроном нужно опередить их на пару шагов.