Произнося эти слова, Маргарита была достойной дочерью своей матери с той лишь разницей, что Екатерина умело притворялась, что не помнит зла. И когда Маргарита целовала руку королевы-матери, не понимая от страха ни слова, она почувствовала на себе ее тяжелый ледяной взгляд: к Генриху отнеслись с оскорбительным презрением.

Прошла половина ноября, а Сен-Жан-д’Анжели все еще держался. Карл IX, оказавшийся неспособным пожинать лавры победителя, хотел теперь лишь мира, который помешал бы его брату добиться новых военных удач. Он писал Таванну: «Нам нужен мир или немедленное решающее сражение, но мир предпочтительнее». Екатерина, со своей стороны, видя ужасные разрушения и бедствия, причиненные войной, и узнав, что Колиньи переправился через Дордонь, затем через Гаронну, вернулась к своей политике компромиссов, которую ранее так опрометчиво отвергла. Начались переговоры.

Дон Франсес де Алава, посол Испании, 20 ноября с возмущением писал Филиппу II, что начались переговоры о браке Мадам – таков был официальный титул Маргариты – с принцем Беарнским. Это вполне соответствовало действительности. Не отказываясь от возможности выдать Маргариту за короля Португалии, Екатерина хотела припугнуть Филиппа II этими переговорами. Генрих Бурбонский после смерти своего отца в 1563 году как первый принц крови и наследник Наварры был вождем и знаменем партии гугенотов.

Отчаянно ревнуя сестру, герцог Анжуйский недоволен этими планами. Он даже написал принцу Беарнскому довольно оскорбительное письмо, в котором называл его попросту «парень», но в свои шестнадцать лет будущий Генрих IV уже умел сохранять выдержку и совершенно спокойно ответил кузену.

В начале декабря 1569 года Сен-Жан-д’Анжели наконец пал, и можно было распустить армию, готовую вот-вот обратиться в беспорядочное бегство. Двор готовится покинуть грустные окрестности Сентонжа, где шесть недель шел проливной дождь. Екатерина, стремясь оказать новые почести обожаемому сыну, решает, что все переберутся в Анжер, главный город владений монсеньора. Там пройдут переговоры с представителями королевы Наваррской и посланниками протестантов.

Маргарита вовсе не думала, что там, возможно, решится ее судьба. Она тяжело переживала свое несчастье, несправедливость брата и невозможность видеться с Гизом. При дворе и в армии свирепствовала эпидемия краснухи – болезни, которая сопровождалась высокой температурой. И Маргарита, организм которой был ослаблен, заболела. Она так быстро теряла силы и слабела, что стали опасаться худшего. Обеспокоенная королева-мать – возможно, ее мучили угрызения совести, – «готова была сделать все для меня, – пишет Маргарита в своих “Воспоминаниях”, – ее не останавливала опасность заразиться, и она все время заходила ко мне, чем сильно облегчила мои страдания».

Что же касается Генриха, то он совершенно обезумел. Он бился головой о стену, обвиняя себя в жестокости и в убийстве сестры. Сидя у ее изголовья, он был самой нежной на свете сиделкой, но Маргарита слишком его любила, чтобы простить.

Через две недели жар опадает, и принцессу перевозят в Анжер. Генрих де Гиз тотчас же приезжает туда. Вспыльчивый герцог Анжуйский угрожает ему прямо в покоях сестры: «Благодари Бога, – кричит он, – что она выздоровела и что ты был моим братом».

Конец ознакомительного фрагмента.