Удостоверившись, что фашист мертв, Сергей негромко застонал и откинулся спиной на пол. Голова кружилась, рана жгла и болела, а слабость предательски овладела всем его телом. Но Сергей знал: стоит ему хоть на миг расслабиться, как все может закончиться для него плохо. Поэтому он медленно встал, поднял автомат и вышел из комнаты. Морозные сумерки незаметно спускались на землю. На лестничной клетке четвертого этажа Сергей увидел мертвого снайпера, в двух шагах от него – еще одного, а на пороге комнаты – третьего. Сергей переступил через тело мертвого фашиста и заглянул в комнату. В комнате, кроме двух мертвых снайперов, лежавших у окна, никого не было. Сергей с чувством полного удовлетворения двинулся по винтовой лестнице дальше. Операция заняла всего двадцать минут и прошла блестяще. Но однако никакой радости не было, а совсем наоборот – чувство тревоги вдруг охватило Сергея, и по мере того как он поднимался все выше и выше, становилось острее. На пятом этаже была та же картина: всюду следы крови и трупы немецких снайперов. И лишь на самом верхнем этаже Сергей увидел Пашенного, который сидел на каменных ступенях и сжимал в объятиях Пловдева. На груди Марата зияла рана, которая и явилась причиной смерти.

– Маратик, Ма-ра-тик, прости меня… Не успел я… не успел, – с надрывом, пытаясь сдержать слезы, шептал Леонид.

Сергея мгновенно охватила нестерпимая боль утраты, сердце защемило и сжалось. Он тяжело вздохнул, подошел к Пашенному и, ни слова не говоря, опустился рядом на ступени.

– Не успел я, Сережа, не ус-пел… – Леонид откинул голову назад.

У него не было больше сил сдерживаться, и он беззвучно заплакал.

Из восемнадцати бойцов, посланных на задание, вернулись только пять, причем двоим из взвода Маркова удалось взять в плен рослого белобрысого снайпера. Угрюмый фашист с колючими волчьими глазами на допросе отказывался отвечать. И лишь на вопрос: «Какое количество снайперов получило задание от германского командования как можно дольше удерживать русские вой ска на железнодорожной станции?», тот ответил: «Пятьдесят». Пятьдесят озверелых фашистских офицеров (германское командование уже не доверяло своим солдатам и на ответственные задания посылало только офицеров из частей СС в чине не ниже оберштурмфюрера) были из числа добровольцев-смертников.

Наступил вечер. При свете мощных прожекторов, направленных на эшелоны, саперы разминировали черные ящики. В вагонах были заперты женщины – бывшие узницы концлагеря. Измученные, полуголодные, с заплаканными глазами, они смотрели через узкие окошки и высовывали сквозь решетки худые руки. Бойцы сбили засовы и отодвинули двери. На секунду женщины, закрыв глаза от яркого режущего света прожекторов, задержались, точно не могли поверить, что они свободны, затем начали прыгать вниз. Они плакали и смеялись сквозь слезы, целовали бойцов, прижимаясь к ним худенькими немощными телами, тем самым выражая свою любовь и благодарность. Совсем незнакомые люди в одно мгновение становились родными, и от этого их счастье было так велико, что просто невозможно описать его простыми человеческими словами на белом листе бумаги. Григорий Орлов с трудом разрывал объятия женщин и плакал вместе с ними, не стыдясь своих слез. Ведь именно ради этих счастливых мгновений было положено столько человеческих жизней!!!

К исходу 12 марта русские войска полностью овладели пригородными районами Кюстрина, захватили электростанцию, водо-насосную станцию, питающую окруженный гарнизон противника и ряд крупных заводов и предприятий. Теперь удары по городу наносились одновременно со всех сторон. Танковый батальон Орлова совместно с батальоном старшего лейтенанта Михеева под прикрытием артиллерии и штурмовых отрядов устремился в центр города. Фашисты делали все, чтобы удержать город в своих руках. Однако отстоять город им было уже не под силу. Танк Орлова медленно двигался по узкой улице, заваленной трупами фашистов и разбитой боевой техникой. Впереди виднелся полуразрушенный каменный мост. В это время несколько фашистов перебежало дорогу.