– Что он делал? – поинтересовался Конон у персонала планетария.

– Трудно сказать, вроде разговаривали, ходили по залу. Мне показалось, что они знакомы.

– Запись с камер есть?

– Да, но она хранится не у нас, а в департаменте безопасности, – ответила немолодая женщина, которая, по всей вероятности, была смотрителем зала.

– Напишите номера камер в зале, а также те, что в коридоре, лестнице и те, что вон там, – он кивнул в сторону запасного выхода.

Просмотр записи ничего не дал, Конон так и предполагал, что это чистое убийство, а арест был только предлогом. До отряда «Браво» оказалось не так-то просто добраться, он относился к военным, да еще спецорганам. «И что же вы тогда искали? – рассуждал Конон, заходя в морг. – Арест не представлял затруднения, даже этот мальчишка мог ее задержать. Кстати, что он тут делал? – Конон уже выяснил имя, а узнав фамилию, удивился, что этот мажор ходит по планетарию, с ними вечно проблемы. -Первый сделал предупредительный выстрел, но в помещении запрещено. Второй, словно ждал осечки со стороны девушки, произвел три выстрела, и все смертельных. Ой, нехорошо», – пробубнил про себя Кон и вошел в морг.

– Что известно? – спросил у патологоанатома, который, вскрыв тело девушки, внимательно изучал ее органы.

– Потрясающе.

– И что в нем интересного?

Он видел много мертвых тел, с маленькой дырочкой в голове, с оторванными конечностями и раздавленными под катком. И все же его каждый раз выворачивало наизнанку, понимал, что еще час назад это был человек, и у него были свои мысли и чувства, а теперь только биомасса на столе.

– Органы, они словно с учебника, идеальные, вот смотри, печень, сейчас она у всех уменьшенная, а тут по стандарту. Сердце здоровое, готово к пересадке, эх, – тут мужчина тяжело вздохнул, – жаль, не разрешили их отправить на трансплантологию, все готово к пересадке: печень, селезенка, желудок, легкие, почки, бронхи. Да куда ни копни, все совершенно, впервые такое тело вижу.

– Удивительно, – Конон прекрасно разбирался в строении тела, знал, как выглядят легкие, пораженные грибком, треть населения страдает этой болезнью. – Она заразна?

– О нет, – тут же произнес Виктор и, сняв перчатки, пошел в соседнее помещение, где стояли мониторы. – Взял образец ткани, чтобы проверить на вирус CODIL, анализ не выявил его, но и антител тоже, словно она из колбы. Все стерильно, нет других штампов, вообще ничего нет.

– Но ведь это же невозможно? – Конон хоть и не был вирусологом, но знал, что его жена заразилась и ее отвезли в карантинную зону, где она скончалась. И теперь в его теле были антитела, а если подумать, то они были у всех без исключения, ведь болезнь могла проходить в скрытой форме.

– Я тоже так думал. Сделал три теста подряд, и тишина, чисто. Тогда взял ее ДНК, у нас есть оборудование, чтобы его проверить. И вот что удалось выяснить. – Виктор включил монитор и стал пролистывать картинки, но для Конона это тысячи кубиков разного цвета и диаграммы, которые ничего не говорили. – Вот-вот, смотри.

– И…

– Эта стандартная ДНК, ну как бы тестовая, она у всех, отличия незначительные, но у нее, вот, – Виктор ткнул пальцем на экран. – Оно имеет вставку, как будто изменено, вырезали и на это место поместили другой код.

– Это возможно?

В ответ Виктор пожал плечами.

– Но таких вставок я насчитал не одну или десяток, их сотни, а может и тысячи.

– А ты уверен в данных?

– Три, – и патологоанатом показал три пальца, – сделал теста ДНК-дактилоскопии. Брал образцы из разных органов, и везде одно и то же. Читал как-то, что такие метки, вернее вставки, используют для защиты авторских прав. Ну сам посуди, яблоки генномодифицированны, помидоры, огурцы, да куда ни копни, все искусственное. А чтобы защитить новый ген от копирования или подделки, в него и вшивают куски кода. Не могу сказать, как они влияют на сам организм, но вырезать его нереально, да и похоже ей, – тут он кивнул в сторону двери, за которой на столе лежало тело девушки, – это только на пользу.