«Что случилось?» – гадал я.

Мы остановились, вылезли из коляски. Толпа расступилась, образуя узкий проход. Путилин быстрым шагом прошел по нему и остановился около какой-то темной массы, лежащей почти у самых ступенек паперти.

Рядом уже стояли несколько должностных лиц: судебный следователь, прокурор, судебный врач и другие.

– Не задержал? – здороваясь с ними, проговорил Путилин.

– Нисколько. Мы только что сами приехали.

Я подошел поближе, и неприятный холодок пробежал по моей спине.

На мостовой, лицом кверху, лежал труп красивой молодой девушки, просто одетой, в черной накидке и в черной, смоченной кровью, косынке. Откуда шла кровь – сначала понять было мудрено. Меня поразили ее руки и ноги: они были неестественно раскинуты в стороны.

– Следственный осмотр трупа уже произведен? – спросил я моего знакомого доктора.

– Конечно, поверхностный, коллега.

– И что вы обнаружили? – полуобернулся Путилин к полицейскому врачу.

– Девушка, очевидно, разбилась. Перелом спинного хребта, руки и ноги переломлены. Похоже, она упала на мостовую с большой высоты.

Путилин поднял глаза вверх.

– А разве вы не допускаете, доктор, что тут возможно не падение, а переезд девушки каким-нибудь ломовым, везшим огромную тяжесть? – задал вопрос судебный следователь.

Я вместе с моим приятелем-врачом повторно произвел осмотр трупа.

– Нет! – в один голос ответили мы. – Здесь не очень удобно давать вам, господа, подробный отчет о нашей экспертизе. Отвезите труп, мы еще раз осмотрим его, произведем вскрытие, и тогда все вам будет ясно.

Толпа глухо шумела. Любопытствующие все прибывали. Несмотря на увещевания полиции, нас страшно теснили.

Пока тело еще лежало на мостовой, к нему протиснулся горбун. Это был крохотного роста человек самой уродливой внешности. Огромная голова, чуть не с полтуловища, над которой безобразной кущей вздымалась копна рыже-бурых волос. Небольшое, в кулачок, лицо. Один глаз был закрыт совершенно, другой представлял собою узкую щелку, сверкавшую нездоровым блеском. Лицо его, точно лицо скопца, было лишено какой бы то ни было растительности. Несуразно длинные цепкие руки; одна нога волочилась, другая – короче первой. Огромный горб подымался над безобразной головой.

Это подобие человека внушало ужас и отвращение.

– Куда лезешь? – одернул его полицейский чин.

– Ваши превосходительства, дозвольте взглянуть на упокойницу! – сильным голосом, столь мало идущим к его уродливо-тщедушной фигуре, взволнованно произнес страшный горбун.

На него никто из властей не обратил внимания. Никто, за исключением Путилина.

Он сделал знак рукой, чтобы полицейские не трогали горбуна, и, впиваясь в его лицо проницательным взглядом, мягко спросил:

– Ты не знал ли покойной, почтенный?

– Нет… – слишком быстро ответил урод.

– Так почему же ты интересуешься мертвой?

– Так-с… любопытно… Шутка сказать: перед самой церковью, и вдруг эдакое происшествие.

Путилин отдернул покрывало-холст, которым уже накрыли покойницу.

– На, смотри!

– О, господи!.. – каким-то всхлипом вырвалось из груди горбуна.

Мы с коллегой-врачом начали вскрытие погибшей. Когда труп раздевали, из-за ворота простенькой ситцевой кофточки выпала огромная пачка кредитных билетов и ценных бумаг.

– Ого! – вырвалось у судебного следователя. – Да у бедняжки целое состояние… Сколько здесь?

Деньги были сосчитаны. Их оказалось сорок девять тысяч семьсот рублей.

Путилин все время нервно ходил по комнате.

– Ну, господа, что вы можете сказать? Кто она? Что с ней?

– Девушка. Вполне целомудренная девушка. Повреждения, полученные ею, не могли произойти ни от чего иного, как только от падения со страшной высоты.