– Хорошо. Пусть так и будет.

– Хочу тебе сказать откровенно… Скорее всего, я здесь долго не задержусь. У меня немало недоброжелателей, желающих занять мое место… Чего ты так на меня смотришь? Место хлебное, ты согласен со мной? У меня есть кое-какие планы на будущее, я не собираюсь оставаться не у дел, в конце концов, я имею моральное право на часть всего этого.

– Разве я вам дал повод сомневаться в обратном?

– Слава богу, что нет. Иначе мы бы с тобой не разговаривали, – буркнул генеральный.

– Сколько у нас времени?

Немного задумавшись, Курганов произнес:

– Примерно полгода. За эти месяцы я должен подчистить все свои дела, чтобы не осталось никаких хвостов. Уходить со своего места с голой задницей я не намерен, не те нынче времена! Так что нужно найти человека, который мог бы прихлопнуть этот банк. Ты понимаешь, о чем я говорю? – строго посмотрел Курганов на Тимофеева.

За время совместной многолетней работы Тимофеев научился понимать шефа с полуслова. Порой он умел настолько тонко его чувствовать, что Курганову казалось, будто он озвучивает его собственные мысли. Пожалуй, что так тонко чувствовать своего хозяина способен только старый преданный кобель: он всегда знает, когда следует заглянуть хозяину в глаза, чтобы избежать заслуженной трепки, а когда нужно подставит мохнатую холку для дружеского поглаживания. Стремление угодить Курганову у Тимофеева было на уровне подсознания, и надо признать, что в своем желании быть нужным Федор Юрьевич ни разу не ошибся. И Курганов очень надеялся, что и в этот раз он будет понят.

– Вы имеете в виду, что нужно организовать ограбление банка?

Андрей Макарович хмыкнул:

– Именно так. У тебя есть для этой роли подходящий человек?

– Имеется, – после секундной паузы ответил Тимофеев. – Он специализировался на грабежах ювелирных лавок. Только мне известны пять эпизодов, но в действительности их намного больше.

– Никогда не думал, что у тебя такие интересные… приятели. Откуда он? Как ты с ним познакомился?

– Он родом отсюда, из Дружного. Мы выросли вместе, учились в одном классе. Он уехал, когда ему исполнилось пятнадцать. Родители у него погибли в экспедиции, и родная бабка забрала его куда-то под Москву. Знаю, что он учился в художественной академии, потом за какие-то дела его оттуда исключили. Не могу сказать точно, но кажется, он приноровился рисовать фальшивые деньги. Это дело каким-то образом удалось замять.

– Что ж, прибыльное дельце – рисовать фальшивые деньги… Если, конечно, не поймают. Как его зовут?

– Степан Шабанов.

– Значит, ты с ним связи не терял?

– Это не совсем так. Мы с ним в школе дружили, но как он уехал, связь была потеряна. Два месяца назад я пробил его через своих людей…

– А с чего это вдруг у тебя вспыхнул к нему такой интерес? – подозрительно спросил Курганов.

– Помните, три месяца назад вы меня отправляли в Кимберли? Мы хотели купить у них часть акций.

– Прекрасно помню.

– Обнаружились кое-какие интересные подробности. Его имя неожиданно всплыло при сделках с «Де Бирсом». На одном из карьеров он фигурировал как один из главных акционеров. Я сначала подумал, что это просто однофамилец. Мало ли чего бывает… Потом решил узнать об этом человеке побольше. Решил узнать о нем через наших людей в МВД. Удалось раздобыть его секретное досье. Из него выяснилось, что это действительно тот самый Степан Шабанов, друг детства.

– Для того чтобы ограбить банк, мало быть акционером алмазного карьера.

– Кроме того что он является акционером, так он еще грабит ювелирные магазины.

– Вот тебе на! Хобби, значит, такое… Твой друг многопланов.