, во время и после сражения!» – утверждал Бонапарт, добавляя при этом опять-таки через… паузу (!) – но без дерзости она бесполезна!». Постоянные споры о том, что эффективнее в конном бою – массивный палаш с длинным прямым клинком или меньшая по размеру и весу изогнутая сабля – все же, заканчивались тем, что колющий удар тяжелого кавалериста более смертоносен, чем рубящий бойца легкой кавалерии. По мере нарастания скорости и сближения с вражескими всадниками, французские кавалеристы обычно поворачивали клинки горизонтально, поскольку так оружие легче проходило через ребра противника, снижая шанс застрять в теле неприятеля. К тому же, энергии скачущей лошади вполне хватало для верного поражения врага холодным оружием. Кавалеристов учили вытаскивать клинок обратно сразу же после того, как он вонзился в тело жертвы. Чем скорее успевал всадник это проделать, тем больше у него было шансов нанести повторный удар либо вступить в схватку со следующим неприятелем в смертельно-опасной «кавалерийской карусели», где все остервенело бились со всеми вокруг. При обучении рубящему удару от кавалериста требовали обязательно доводить клинок как можно ниже, поскольку, если противник успеет пригнуться в седле (так рефлекторно поступают все всадники), то остается шанс своим лезвием все же задеть какую-то часть его тела. В 1802 г. Наполеон, несмотря на всю его особую (профессиональную) любовь к артиллерии, уделил огромное внимание французской кавалерии, занявшись ее полной реорганизацией и перестройкой. Тем более, что для подготовки кавалериста уверенно владеющего верховой ездой и холодным оружием требовалось больше времени, чем для обучения пехотинца, поэтому потери в кавалерии всегда было труднее восполнить. Он поставил себе целью превратить конницу Франции в превосходящую силу, поднять ее уровень на голову выше, чем у противника, а потому не жалел ни времени, ни усилий, ни денег для переоснащения и переучивания конных войск. Из учебных лагерей на побережье Ла-Манша обновленная французская кавалерия вышла на свет божий в 1805 г., сразу же показав себя силой, с которой следует считаться. Никогда более французская кавалерия не будет отличаться столь высокой выучкой и однородностью состава как в наполеоновскую эпоху, особенно в 1805—1807 гг. – пору расцвета Великой армии «генерала Бонапарта»! В период с 1805 по 1812 гг. мало кто в Европе мог помериться силой с тяжелой французской кавалерий (кирасирами, карабинерами и гвардейскими конными гренадерами, по прозвищу «большие сапожищи или каблуки», причем, внешнее впечатление рослости последних усиливалось за счет высоких медвежьих шапок), разве что британские «шотландские серые» драгуны и русские кавалергарды – конная элита его самых грозных противников. Правда, после катастрофы Второй Польской кампании 1812 г. – гибели французской кавалерии – расклад сил поменялся кардинально и на полях сражений 1813 и 1814 гг. «правила бал» союзническая конница, в первую очередь, русская. Почти все кавалерийские лошади были кобылами или меринами, поскольку жеребцы становились часто почти не поддающимися управлению при наличии рядом кобыл! Так бывает, в том числе, и у животных, а не только у человеческого молодняка, у которого уровень тестостерона зашкаливает и они готовы т… ть все, что движется. Предоставляя своей пехоте и артиллерии право вступить в боевое соприкосновение с противником, Наполеон придерживал основные силы своей тяжелой конницы – этот очень грозный кавалерийский резерв – до того момента, когда неприятельские войска ослабевали до нужной степени, либо подворачивалась удачная возможность, и он бросал крупных всадников на могучих конях в самое слабое место вражеского строя всей их сокрушительной массой. Тяжелые кавалеристы использовались для атаки полным галопом в правильном, сомкнутом строю. Своими огромными размерами и весом они либо уничтожали кавалерию врага, либо прорывали и увеличивали, проделанные артиллерией бреши в его строю, если он не успевал построиться в пехотное каре. Как это в частности, произошло в 1807 г. на покрытых снегом полях под Прейсиш-Эйлау. Тогда напомним именно могучая атака кавалерийского резерва не решила исхода битвы, но спасла ситуацию. Но вводить в бой эту, несомненно, мощную ударно-таранную силу надо было очень вовремя: вспомним, как неловко это было проделано маршалом Неем на склонах Мон-Сен-Жана при Ватерлоо! Иначе в эпоху высокой насыщенности армий стрелковым оружием и полевой артиллерией она несла большие потери, а пополнять тяжелую кавалерию крупными людьми и огромными лошадьми было нелегко даже в масштабах обширной наполеоновской империи…