– О-о новенький, Костян. Ты тоже попал? – спросил с усмешкой Хохлов, который был дольше всех в этой командировке. Ему уже было легче, и он, как первооткрыватель этой эпидемии, чувствовал себя, как царь, как командир всех больных и беспомощных.

– Ну, что, выбирай любую кровать! – сказал Хохлов, проводив его вглубь казармы. Курсанты действительно выбирали кровати по душе. Кто-то спал отдельно ото всех около окна, но большая часть находилась у входа в спальное помещение.

Смотря на эти эпидемические лица, раскрашенные зеленым цветом, он не верил, что действительно болеет. Температуры не было, чувствовал себя хорошо, закрыли на карантин из-за этих точек, которые нашли случайно.

Медсестра, которая поставила Константину диагноз, попросила ребят дать ему белугу и помочь данную сыпь обмазать. Сыпь иногда находилась в таких труднодоступных местах, что без помощи было не обойтись.

Хохлов вытащил белугу. Константин, покрасив свои точки в зеленый цвет, стал одним из них. Тут кто-то постучался.

– Кого там еще принесло? – проговорил Хохлов и пошел в сторону двери. – Еще гости пожаловали? Кто там?

– Пакет заберите для Ткачева! – крикнул женский неизвестный голос за дверью.

– И его тоже позови, пожалуйста!

– Больным со здоровыми разговаривать запрещено! – ответил курсант строгим голосом. Видимо, Хохлов так уже вошел в роль больного и надзирателя, что следил за выполнением поставленных правил очень строго.

Женский голос не стал ждать и возмущенно ответил:

– Слушай, Хохлов! Ты ведь не навечно спрятался там. Время придет, ты выйдешь. Я могу поговорить по-другому, так что не зли меня, Хохлов! Быстро мне позови Ткачева!

– Емельянова, ты что ли? Так бы и сказала! Что сразу грубить и угрожать? Ткачев, к тебе пришли! -Вам пятнадцать минут на переговоры, – сказал товарищ Константану, когда тот пошел к двери.

«С ума сошел? Как в тюрьме…» – думал Ткачев.

– Лиза, это ты? – спросил Константин.

– Это мы с Лизой, то есть Коля и Лиза! – ответил голос Николая. – Как у тебя дела?

– Да нормально. Только зеленкой всего перемазали! А где Лиза?

– Тут она! – ответил Николай.

– А-а, понятно. Лиза! – крикнул громко Константин, чтобы она услышала.

– Чего? – голос ее звучал тише, чем Морозова, вероятно потому, что она была в паре метров от двери.

– Предательница! Так даже в Отечественную не поступали. Взяла и своего сдала! – сказал Константин серьезным голосом, подшучивая над Лизой.

– Это для твоего же блага, дорогой!

– У меня даже слов насчет этого нет! – сказал Константин. Перекинувшись еще парой слов, Лиза с Колей ушли.

Лиза каждый день писала и спрашивала, как здоровье. Иногда приносила различные вкусности из магазина. В карантине время шло долго. Курсанты сидели, спали, смотрели телевизор. Кто-то залипал постоянно в телефоне, а кто-то читал книги, которые приносили с обедом, если попросишь. Никто, кроме медперсонала, в помещение карантина не заходил, и курсанты делали то, что хотели. По утрам из окна можно было увидеть, как курсанты выполняли утреннюю зарядку, а в вечернее – как убирают и чистят территорию колледжа, понимая, что они могли быть вместе с ними.

Курсант Хохлов ходил и следил за каждым шагом больных:

– Не открывать окно без моего разрешения, утром все должны встать на процедуры, ни с кем не разговаривать за дверью, не открывать ее без моего разрешения.

Прошло две недели. У Константина сыпь проходила, а новой не появлялось. Медсестра баба Фая приходила каждый день и говорил одни и те же слова:

– Ну, что, зеленые крокодилы, я вам зеленочку принесла…

Она приносила два флакона и уходила обратно.