Конечно же, аэростат – штука капризная, и он мог применяться только в ясную и спокойную погоду. Но особенность здешней зимы в том и состоит, что чем тише и солнечней погода, тем крепче мороз. В ярком свете январского дня, когда световой день пусть ненамного, но все-таки больше декабрьских, советская авиация и артиллерия стали наносить противнику значительные потери в условиях наступившего прекращения крупных лобовых атак.

Наряду с налетами с земли и с воздуха, которые стали ежедневными, напор на передовые позиции также не ослабевал. Тщательным образом обдумав ситуацию, командующий войсками С. К. Тимошенко направил в войска директиву не только об изматывании противника авиационными и артиллерийскими ударами. В руководстве к действию соединениям приказывалось периодически пытаться расшатать оборону финнов вклинением и расчленением их передовой посредством захвата отдельных огневых точек.

В таких стычках прошел почти весь январь 1940 года. Когда месяц перевалил за свою середину, давление на финскую оборону начало постепенно усиливаться.

Несмотря на многочисленные неудачи, на постоянные вылазки и отходы на исходные рубежи, небольшие периодические атаки на противника все-таки выполняли определенную задачу, принося положительный результат. Мало-помалу все огневые точки обнаруживались и наносились на карту. Так постепенно командирами Красной Армии наконец была обрисована детальная картина финской обороны.

В один из январских дней финны уничтожили так досаждавший им аэростат в районе Тайпале. Это был единственный случай уничтожения советского аэростата за всю войну на всех участках Северо-Западного фронта[54].

Горящий воздушный шар поднял боевой дух у защитников линии Маннергейма, которые надеялись, что с отсутствием корректировщика стрельба русских пушек будет не такой эффективной. Но через несколько дней мерзнущие в окопах финские наблюдатели с изумлением увидели еще один аэростат с наблюдателем.

На опыт применения аэростатов для борьбы с артиллерией противника обращал внимание В. Д. Грендаль в своем выступлении на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии (14–17 апреля 1940 года): «Борьба с артиллерией противника была трудной задачей, несмотря на то, что финская артиллерия малочисленна и плохо обучена, но они применяли способ так называемых кочующих орудий, тем самым вводили в заблуждение, какое количество батарей у них имеется. Они поставят 2–3 орудия в одном месте, постреляют, потом переносят в другое место, потом в третье. Когда приносят сводку, то с ума сходишь – откуда столько артиллерии. Оказалось, что это одни и те же орудия, но они умело ими маневрировали на поле боя. Поэтому разыскивать их было трудно. Нужно сказать, что огромную пользу в борьбе с артиллерией принесли аэростаты. У меня был один аэростат, его сожгли, но через 5 дней он опять висел, принес огромную пользу. Нам нужно это культивировать. Недаром французские и немецкие армии, имея огромную авиацию и зенитную артиллерию, все-таки применяют аэростаты на линии Зигфрида и Мажино. По-моему, мы напрасно и рано отказались от этого дела»[55].

По данным всех видов разведки было установлено, что перед фронтом 13-й армии противник имел 22–26 батарей (в том числе одну тяжелую и 6 зенитных)[56].

Огневые позиции батарей противника были хорошо оборудованы в инженерном отношении: орудия находились в окопах с накатами; орудийные окопы были связаны с землянками ходами сообщения. Землянки для личного состава покрыты бревнами в 2–3 наката; ходы сообщения имели перекрытия в один накат или маскировались сетями. Задульные конусы маскировались белыми полотнищами