Очень ярко проявилось это в Отечественную войну 1812 года. Генерал Н.Н. Муравьев-Карский вспоминал: «…Мы в ночь отступили, и запылал позади нас Смоленск. Войска шли тихо, в молчании, с растерзанным и озлобленным сердцем. Из собора вынесли образ Божией матери, который солдаты несли до самой Москвы при молитве всех проходящих полков»[3].

Почин мемуариста подхватил писатель. Откроем «Войну и мир» Льва Толстого: «Из-под горы от Бородина поднималось церковное шествие…

– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!!

– Смоленскую матушку, – поправил другой.

…За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчими. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных…

Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колени, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски-наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы».

И вот финал войны с Наполеоном, союзные войска в Париже. Пасха 1814 г. пришлась на 10 апреля. На площади Согласия был воздвигнут алтарь, вокруг которого собралась вся русская армия, богослужение совершали семь священников. Тысячеустое христолюбивое воинство грянуло: «Христос воскресе! Воистину воскресе!»

Историк приводит слова Александра I: «Торжественная это была минута для моего сердца, умилителен и страшен был для меня момент этот. Вот, думал я, по неисповедимой воле Провидения, из холодной отчизны Севера привел я православное мое русское воинство для того, чтобы в земле иноплеменников, столь недавно еще нагло наступавших в Россию, в их знаменитой столице, на том самом месте, где пала царственная жертва от буйства народного, принести совокупную, очистительную и вместе торжественную молитву Господу».

Война с Наполеоном завершилась в день Воскресения Господня. Не забудем: и Великая Отечественная война 1941–1945 гг. также закончилась в Светлую Христову Пасху. Кто-кто, а русские военачальники не в пример их атеистически воспитываемым в ХХ в. потомкам хорошо понимали: такие совпадения не могут быть случайными.

Веруя в Бога, подлинные полководцы России в то же время знали, что нельзя, в соответствии с поговоркой, и самим плошать. Яркой чертой, выгодно отличавшей их от противников (да и союзников тоже) на Западе и Востоке, была опора не только на силу приказа, но и на разум, волю, патриотизм подчиненных, забота о них. Примеры того, как добивался Суворов, чтобы «каждый солдат знал свой маневр», того, как питался фельдмаршал из солдатского котла и даже 70-летним стариком переносил тяготы дальних переходов наравне со своими чудо-богатырями, давно стали хрестоматийными. Но князь Италийский был в этом отношении не одинок.

«Его не все любили, но все уважали и почти все боялись, – говорилось, например, в одной из статей памяти Иосифа Владимировича Гурко. – Все, кроме солдат, которые верили в “Гурку” и любили его безгранично». И было от чего. Осуществленный под его командованием переход через Балканы в страшную стужу, по обледенелым тропам потребовал максимального напряжения всех сил. Гурко лично руководил подъемом и спуском артиллерии, которую несли буквально на руках, по-суворовски подавал пример выносливости и энергии. Спустившись в долину, отряд в двух сражениях разбил турок и занял Софию. «Этот поистине беспримерный в летописях военной истории поход вплел новые лавры в победный венок доблестного Гурко», – писал современник.