Мищев не пошел на юбилей «ЮКОСа», улетел в Царевск. Где при встрече с родителями, сказал, что хочет жениться на Аните Харт, что у нее есть дочка двух лет, которую он готов удочерить. Мама Зина всплеснула руками: «Значит, она была замужем и скорее всего не православная. Эх, Юра! Я так хотела, чтоб ты повенчался».

– Но вы же не венчаны, а сорок лет вместе.

– Сравнил, тогда за такое!..

Анита легко согласилась на переезд в Москву, сожалея о маме, которая ей здорово помогает с маленькой дочкой. Мищев ради красавицы Аниты готов был на многое, но жить с тещей в одной квартире…

– Она будет приезжать, точнее прилетать на выходные. Будет няня. А как жара чуть спадет мы поедем… Куда ты, Ани хочешь?

– В Италию…

– Но проблем, миа бела донна! Я был, но с тобой мне будет в сто раз приятней.

Про первого мужа или, как там его… Мищев не знал ничего и не хотел знать. И не спрашивал, за что она была благодарна. Потому что тот соблазнительный обман про королеву в модельном бизнесе и последующий позор, она переживала мучительно и старалась не вспоминать, уничтожив все фотографии.

«ЮКОС» окучивал Думу личными инициативами в пользу компании, раздавал щедрые подарки в виде автомобилей, участков под застройку. Делал миллионные пожертвования фракциям. Прикормил «Яблоко». Попутно одарил коммунистов во главе с бессменным партайгеноссе. Хорьковский не будучи депутатом, беспрепятственно входил в кабинет спикера, поблескивая стеклами и дужками очков, доказывал перспективность роста инвестиционных проектов: «Надо для блага страны принять закон, разрешающий иностранцам приобретать акции государственных компаний в неограниченном количестве».

Работал он в связке с премьер-министром по кличке «Паша два процента». В государственной Думе трудился крупный акционер «ЮКОСа» депутат Дубков. Он беззастенчиво обходил нужных депутатов и настойчиво требовал не принимать поправки к закону, которые противоречили интересам «ЮКОСа. Особенно острая перепалка возникла из-за экспортных пошлин на нефть. Селезнев с трудом удерживал бразды правления.

– Это грабеж! – выкрикивали, отключенные от микрофона депутаты

– Миллиарды потекут в карманы нефтяных компаний вместе с «ЮКОСом».

И все же депутаты во главе с Дубковым смогли победить с небольшим перевесом, они заблокировали предложение правительства в принятии новых пошлин.

Любое противодействие Дубков воспринимал, как личную обиду. Его возмутило выступление Мищева. Этот молодой, розовощекий и по внешнему виду простачок парень, каким-то неведомым образом оказался в Думе, где дядьки степенные, взрослые. А ведет себя нагло.

Дубков начал с рукопожатия и широкой улыбки. Заманил Мищева в свой кабинет интересным предложением. Предложил коньяка. И тут же похвалил за отказ от спиртного. Торопливо налил в фужеры. Отхлебнул. «С устатку. День был напряженный».

– А почему вы с Гвоздевым голосовали против поправки к закону о пошлине. Я же просил вас поддержать…

Мищев стал объяснять, что поправка ухудшит ситуацию для нищей страны с дырявым бюджетом. А недропользователи окажутся в фаворе, особенно крупные игроки.

– Так это же и хорошо! На то и щука в пруду, чтоб карась не дремал.

Постепенно спор вышел за рамки парламентаризма, стал перерастать в ссору. Мищев сказал, что будет голосовать против подобных поправок к закону и в третьем чтении.

– Ты дурак, да? Я же тебя съем с потрохами. Я тебя!..

Мищев красный, от негодования, обиды, вышел из кабинета… «Едва сдержался, чтобы не влепить оплеуху. Мебель казенную пожалел», – шуткой ответил на вопросы Гвоздева, что там у вас произошло?

Вечером, после ужина, невольно вспомнил убитого мэра в Нижнеюганске, вспомнил журналиста, опубликовавшего материалы про незаконные аукционы «ЮКОСа» – его покалечили в подъезде дома. «У воров хоть какие-то понятия. У этих никаких». Вспомнил подрыв Голендвагена в Питере. Страх захлестнул в полутемной комнате. Позвонил Кузяеву. Пересказал ситуацию с Дубковым, пытаясь настроиться на шутливый тон. Но приятель уловил, похоже, дрожь в голосе или что-то иное.