– Кондрат сказал, что ты просил зайти…

– Все верно. Разговор не простой. Давай по стопарику.

Лукич зажевал водку лимоном. Вывалился из своего огромного кресла, издавшего громкий скрип металлическими сочлинениями, подсел рядом на стул.

– Слушай, мы тут в Балашихе с авторитетными людьми вопросы финансовые утрясали. Астраханец Мурза обиды высказывал на Севу Курина, пацанов его по дороге в Москву обобрали. Заодно вспомнили Борю по прозвищу Шкаф. Постановили на сходе, что Курин подмял под себя регион, делиться не хочет. Надо с ним решать… Я за тебя поручился. Ты как?

– Я хотел в бизнес войти без войны, даже тему определил.

– Наслышан об этом. У тебя имеются гроши, ты думаешь, эх, щас начну пенки снимать. А не получится. Нужна команда, отлаженные связи. Ты слыхал про Мефодия?

– Да, Сивый рассказывал.

– Так вот он имел около сотни бойцов и круто здесь развернулся, влез на нефтебазу, в город Чехов, на птицефабрику. Подмял под себя большую часть Подольска. А я вовремя занес деньги в ментуру и все – взяли Мефодия, кинули в КПЗ, а потом застрелили при попытке к бегству.

– Это не по закону! – Назаров встал из-за стола с гневной гримасой на лице.

– Не ершись, не надо, Хазар! Где ты видел этот закон? Позже, от бригадиров Мефодия узнал, что он приговорил меня. Убил бы, как собаку, и не поперхнулся. А в Царевске, кто правит? Бывший мент… Закон! Это для лохов. Я дружу не с сержантами в ППС, а с начальником ГУВД. А он заносит от меня еще выше. И тут у нас все в ажуре. Все схвачено. Прописку тебе в один день сделали в паспортном столе, водительские права, хоть завтра. – Лукич для убедительности издал громкий щелчок пальцами. – Я не хвалюсь. Я к тебе, Хазар с уважением, поэтому поясняю. Бери под себя Царевск и действуй разумно. А с Куриным мы порешаем сами. Дарик займется.

Назаров понял, что это одно из тех предложений, от которого можно отказаться, но тогда ни уважения, ни жизни в Подольске не будет, да и в Царевске тоже. И промолчал. Торопливо выпил, предложенной водки, громко крякнул, чтобы не показать, как ему стало муторно, словно сьел что-то поганое.

Царевск.

Всеволод Курин резко смял повестку о вызове в прокуратуру, бросил на пол. Но едва охранник вышел из кабинета, он поднял четвертушку бумажного листа, расправил на столе, перечитал заново и подпись: «Старший следователь областной прокуратуры Милюков В. Е.» Вспомнил, что главный напарник в делах Генка Воронов, уважительно отзывался о Милюкове, будто этот следак не душит пацанов напрасно. Но и денег не берет. Что удивило, поэтому и запомнилось. Но ехать сегодня без надежной охраны он не хотел, да и не имел права.

Поднялся из кресла, оглядел стены, увешанные старинным охотничьим оружием, словно бы убеждаясь, что все на месте. Поправил забрало у железного рыцаря, мазнул рукой, проверяя, нет ли пыли на шлеме. Эклектика дворянских усадеб и атрибутика рыцарских замков его не смущала, главное, чтоб не было пыли. Вдаваться в долгие пересуды не хотелось… Вызвал помошницу, она совмещала обязанности и юриста, и помошника по особым поручениям.

– Мне нужна справка, что я заболел, температура, постельный режим… Деньги для доктора возьми у Шаха.

Женщина, работала не первый год в компании «Замок», привыкла, что лучше не задавать лишних вопросов. Она лишь уточнила: с какого числа? Сделала пометку в блокноте и вышла, грациозно поводя точеными бедрами.

– У-у кобылища!.. – восхищенно буркнул Курин. Он второй месяц жил один без семьи. Его автомобиль обстреляли в «Дубовой роще» из автомата. Трудно понять – хотели убить или просто пугали, но после неудачного покушения с автоматной стрельбой, он жену и двух сыновей отправил в Москву, где их в тот же день усадили в самолет, вылетавший в Прагу. Тогда решили, что это месть кавказского клана, много лет настырно собиравшего дань в Царевске, навязывая наркотики даже тем, кто этим не хотел заниматься. В первую очередь он сумел с бойцами отбить у них рынки, затем запретил посещать свой элитный клуб «Шариот» и престижное кафе «Олимп», что их унизило окончательно.