Соседние страны, пострадавшие от французской агрессии, вынуждены были частично заимствовать принцип организации противника (в частности, Пруссия, в меньшей степени – Австрия) или наращивать численность армии более привычным путем (Россия). Армия в 100–150 тысяч человек становится теперь правилом. Управление войсками значительно усложнилось. Генеральный штаб наполеоновской армии развивался под спудом личности своего императора: «Наполеон относился к генеральному штабу не особенно дружелюбно, хотя и любил своего начальника штаба Бертье, одного из представителей старого генерального штаба. Остановив наше внимание на Бертье, мы сможем уяснить, что требовалось Наполеоном от генерального штаба. Бертье был, в сущности, не кем иным, как начальником связи у Наполеона, но отнюдь не начальником штаба, ни даже начальником оперативного управления»^>375. Тем не менее Наполеон оказался не в состоянии справиться с управлением армии в одиночку ни под Лейпцигом, где «битва народов» фактически распалась на ряд самостоятельных сражений, ни под Ватерлоо, где отсутствие маршала Луи Бертье привело к известным последствиям.

Наполеон ценил Генеральный штаб как службу по поручениям. «Однако с ростом армии росло значение штабной службы, но до самой смерти маленького капрала оно не выкристаллизовалось еще в службу генерального штаба»^>376. Штаб, укомплектованный специалистами по управлению координации действиями частей войск, становился необходимым элементом организации армии. Идя по пути наращивания количественных показателей: количества штыков, сабель, унифицируя и наращивая артиллерию (вспомним высказывание Наполеона: «войну выигрывают большие батальоны»), современники столкнулись с ситуацией, когда успех обеспечивали уже не количественные, а качественные показатели.

Превосходство в организации управления в войне XIX века становится более важным, чем численное превосходство. Прежде всего это превосходство проявилось в войнах за объединение Германии. Если первая из них – война Германского союза против Дании – не была отмечена чем-то особо интересным, если, конечно, не считать того, что маленькое королевство в 1864 году почти четыре месяца оказывало сопротивление армиям двух великих держав – Австрии и Пруссии, на стороне которых выступили контингенты из Саксонии и Ганновера^>377, то последовавшая за ней война Пруссии с Австрией и ее союзниками представляла собой уже совсем другое зрелище. Это был поединок, в котором организация явно превосходила по важности фактор численности.

Армия и флот Пруссии в 1866 году составили 253 батальона, 200 эскадронов, 144 батарей с 864 орудиями. Вместе с ландвером 1-го и 2-го призыва, запасными войсками в состав армии вошло 557 765 чел. Во время войны с Австрией численность действующей армии Пруссии составила 323 400 нижних чинов, 8400 офицеров и 26 600 нестроевых^>378. Прусский Генеральный штаб и Военное министерство сумели гораздо быстрее провести мобилизацию, эффективно используя систему железных дорог (первый такой опыт был получен в мае 1850 года). За 25 дней на границах Саксонии и Баварии было сосредоточено 285 тыс. чел., 48 тыс. чел. было отправлено против южно-германских государств^>379.

В 1865 году австрийская армия по мирным штатам насчитывала 374 371 чел., в случае войны по планам, существовавшим в основном на бумаге, предполагалось ее увеличение до 729 915 чел.^>380 В результате огромных усилий с 1859-го по 1866 год Вена смогла довести реальную численность своей армии при мобилизации до 528 тыс. чел., из которых 400 тыс. могли быть выделены в две полевые армии. В Богемию, где должна была решиться судьба Германии, австрийцы смогли выделить семь армейских корпусов и пять кавалерийских дивизий – 238 тыс. чел., при этом на 45-й день мобилизации сосредоточить удалось лишь 200 тыс. чел. Только с помощью 23 тыс. саксонцев, отступивших на территорию Австрии, фельдмаршал Людвиг-Август фон Бенедек смог достичь численного паритета с пруссаками