Они с Таней сосредоточились на меню, которое скромно расположилось на одном листке. Кира выбрала сковородку бараньих сосисок и зеленый чай. Подруга – огромный бургер. Девчонки болтали о программе соревнований, о костюмах для танцев, о всякой всячине.

Кира уже открыла рот, чтобы задать какой-то вопрос, но его смысл мгновенно вылетел из головы, она застыла с открытым ртом. Со всех экранов, больших и маленьких, на нее смотрели три знакомых лица. Три жертвы убийцы, которого они разыскивали. Наталья, Ольга, Марина. Лица мертвых женщин как чудовищный хоровод закружились вокруг Киры, хотя по телевизору в угоду цензуре их показали живыми.

Девушка замахала руками, чуть не перевернув сковородку на деревянной подставке, которую принесла ей официантка. Но девица оказалась проворной. Она работала в футбольном баре, внезапно взбудораженный гость ей не в новинку. Официантки футбольного бара способны одновременно легко и умело убирать кружки с пивом в зону недосягаемости от подвыпивших и орущих мужчин, хлопать по спине, спасая подавившихся сухариками, и одним взмахом руки сметать чаевые в передник.

Девушка невозмутимо поставила на стол еду, успокаивающе улыбаясь Кире, достала из кармана формы пульт, прибавила громкость и в то же время положила перед Кирой приборы.

– …Вглядитесь в эти лица и постарайтесь не оказаться на их месте, – призывал голос диктора. – Будьте осторожны и берегите близких…

– Твою же мать! – выругалась Кира. – Вот откуда у них инфа?

– Всемирная глобальная информатизация, – пожала плечами Таня, примериваясь, как лучше укусить бургер.

– Псевдоинформационный дебилизм, – отозвалась Кира. – Вот неужели не понимают, что идет следствие?

– Ничего святого, – поддакнула Таня не слишком сочувствующе. – Ешь. Сейчас ты все равно ничего больше сделать не можешь.

Кира засмеялась на неуклюжую поддержку подруги.

– Да, уж танцоры совершенно точно убеждены, что нет в мире ничего более важного, чем танцы. Все остальное пустяки.

Кира не сомневалась, интернет-новости пестрят этими же фотографиями. Наверняка уже успели обрасти мифами, домыслами и слухами. Даже от одной мысли, сколько гадостей сейчас выливают и на жертв, и на убийцу, и на всю следственную группу, ее затошнило. Она не пожелала с этими слухами знакомиться.

К утру Кира подумала и решила, что ничего страшного и непоправимого в объявлении, что по округе бродит маньяк, нет. Во времена глобальной информатизации, а точнее, массовой информационной замусоренности, у людей притупилась острота восприятия. Как в притче с волками. Если проорать один раз – напугаются, второй – задумаются, а пятнадцатый – не заметят. Каждый день из телевизоров и смартфонов сыплются новости про убийства, взрывы, катастрофы, аварии, неизлечимые болезни. Ну и что? Из дома не выходить?

Вот если под ногами бездна разверзнется, тогда можно задуматься, при условии, что не свалишься, конечно, в эту бездну по инерции, не успев остановиться.

Самбуров и вовсе отмахнулся. Конкретные имена только жертв названы, из служителей закона вскользь начальника управления упомянули, основная волна хейта ему достанется. Так его по всем поводам упоминают. Работа такая, он, поди, негатива и не замечает.

К присутствию Киры в кабинете подполковник еще не привык, поэтому чувствовал себя неуютно. Он повертел в руках список пациенток Веденеевой, выданный ему Аней, младшей сотрудницей его отдела.

Девушка походила на капитана полиции еще меньше, чем ее начальник на подполковника. Угловатый подросток, завернутый в балахоны оверсайз, с волосами цвета воронова крыла, торчавшими ершиками на затылке и свисавшими зелеными прядями на лицо. Тату на шее и кольцо в носу. Заподозрить в ней капитана МВД шансов было столько же, сколько опознать птицу в пингвине.