Тяжелые шаги. Шорох и удар соскользнувшего на пол тела Рахель.

– Господин Архивариус. Хорошо, что вы здесь, – отчеканил неожиданно твердый голос их сокурсника. – Я больше не могу терпеть это. Я ухожу.

И тонкий звон покатившегося по дереву стекла.

Норма уже не видела более ничего, кроме закатившихся ягодно-красных глаз брата. Вскоре во тьме угасли и они.

За Котлом Бездны наша Экспедиция, по декретуму августейшего Прокуратора Лабораториума, обнаружила новые земли. Вскоре все теории подтвердились – сам мир этот, хоть и похож на наш, однако же соткан из самой магики. Потоки энергии витают в воздухе так, что можно собирать ее, будто срывая сочные плоды с деревьев. Общим голосованием решено продлить Экспедицию на неопределенный срок.

Из походных записей Бранниуса, переведено Луи Клодом д’Энкриером

– А теперь попробуй пошевелить пальцами, – велела женщина в белой косынке, закончив перевязывать руки свежими бинтами, пропитанными остро пахнущей мазью.

Норма послушалась. Каждый мускул, каждое сухожилие тянуло, при движении пальцы дрожали и ощущались чужими, деревянными. Поперечные рубцы с кистей пока сходить не собирались, в отличие от синяка под глазом, хотя прошло уже пять дней. Но оно и понятно – как выяснилось, талантом Рахель было наносить раны, которые кровоточат сильнее, а заживают дольше и тяжелее обычных. Даже у геммов.

Целительница из «смиренных» мистериков, что признали над собой власть Церкви и полностью покорились ее заветам, одобрительно качнула подбородком:

– Вот видишь, уже лучше. Вот только когда ты сможешь держать оружие… – Она сокрушенно выдохнула.

Норма криво усмехнулась. Она-то и с оружием. Смех один. Но и те скромные навыки, что она успела приобрести благодаря наставлениям Никласа, урядника из Шеврени, было жаль терять. И добрая женщина действительно делала для этого все, что могла.

Потерев кончик носа, целительница вдруг подняла палец к беленому потолку.

– Думаю, тут я смогу тебе помочь. Скоро вернусь, – пообещала она и, сложив бинты и склянку с мазью на оловянный поднос, удалилась.

Норма без сил откинулась на тощую подушку. Так странно снова быть здесь! В монастыре Крылатого Благословения. Она и не думала, что ей когда-нибудь доведется снова переступить порог этой почти крепости с ее часовней в центре, разномастными хозяйственными постройками, деревянным плацем, чадящими кухнями и общими комнатами. Правда, в лазарете она бывала не так часто – простым растяжением место здесь не получишь, само заживет как на собаке, а серьезных травм она обычно избегала. Вот мальчишки – да, они здесь были частыми гостями.

К слову о мальчишках. Со вздохом Норма вновь села на узенькой койке, застеленной накрахмаленной простыней. Возможно, уже сегодня… Да, лучше бы это случилось сегодня, ведь с каждым днем ждать становилось все тревожнее.

Она сунула ноги в чулках в грубые башмаки, на плечи накинула шаль, что заботливо привез из управления Петр Архипыч, и, поеживаясь от сквозняков, что гуляли меж открытых для «дезинфекции» окон, побрела в соседнее крыло. Там она без труда отыскала нужную дверь – дубовую, окованную железом, и со скрипом ее отворила.

Полуденный свет золотил кипенно-белую ткань и желтоватые от многочисленных стирок повязки. Крупные руки брата, лежащие поверх покрывала, казались лишенными сил. Грудь вздымалась тяжело и рвано. Норма закусила губу, заметив на ней свежее пятнышко крови.

Шпага Рахель пробила Лесу легкое, и с тех пор рана никак не желала затягиваться. А брат не просыпался. И с каждым днем его лицо все бледнело, по капле теряло краски, будто из него утекала сама жизнь.