Торговка рассказывала это так, будто бы травила очередную байку, отчего выходило совсем не страшно.

– Андинка не поняла, что ты гемм?

– Не, я потом сама ей все сказала. Гиде – то через недельку я встала на ноги, хотя народ на улице брызгал на мине святой водой еще с месяц.

– Алекс говорил, ты была больна! После той песни твое ядро начало расти с невероятной скоростью.

– Губошлеп! Хотя вы правы, ядрышко мое мине тогда сильно не нравилось, да и я ему, подозреваю, тоже. И тогда я решила сделать то, чем наш общий знакомый зарабатывает себе на жизнь.

– Ты…

– Я вырвала эту гирю и, скажу вам, ничуть за это не жалею.

– Но как ты выжила? – Зирху как – то довелось видеть одну из жертв Алекса. Как сказали лекари, бедняга умер практически мгновенно.

– Я решила, шо хуже мине уже не будет, а помирать без музыки было скучно. Я попробовала спеть в последний раз и, для разнообразия, для себя самой. Таки не получилось.

– И после этого ты попыталась убить себя?

– Была така дурн Ота. За этим меня и застала Андинка. Ну и хай тогда она подняла, вы б видели! Сначала она пыталась затолкать камушек обратно, а когда увидела, шо не лызе, ввалила по первое число. После этого помирать как – то расхотелось.

– Что стало с твоим Альмандином?

– Сдала Веньке Драгоценному на привозе, на кой он мине теперь?

– Собственное ядро?

– Ой, то была не сделка, а чистый мусор. Венька дал за него тольки тридцать фигдамиков, жмотяра чесоточный.

Зирх молчал, пытаясь переварить все услышанное.

– Ой, таки не делайте такое лицо, как будто вам молотком промеж ног стукнули! Нам на жизнь хватило. Андинка хатку себе отстроила, там и поселились.

– И ни у кого не возникло вопросов, откуда ты?

– То все Андинка! У нее была младшая сестра, которую тоже звали Селка. Так представляете, эта мелкая профурсетка, замест того, шоб сидеть и кушать мацу, наплевала на всех и умотала покорять Скальномирье. Начала она как раз таки со Звездно – Полосатой Империи.

– Но что она сказала, когда вернулась?

– Ой вей, та спиногрызка оказалась настоящей прошмандовкой! За все три года она ни разу не вспомнила за родимую сестру, даже письма не прислала!

Зирх уже был готов разразиться гневной речью о том, как нехорошо было бросать свой народ на произвол судьбы… Но передумал.

Сирена была права. Оно ей надо?

После всего, что она сделала для этих неблагодарных, жрица как никто другой заслуживала нормальной жизни. И он будет последней скотиной, если ей помешает.

– А глаз?

– То было как маленький бонус. Я ж когда помирать собралась, понятное дело, легла, глаза закрыла… А как от Андинки отбивалась, зауважила, шо у мине синяк не тольки под левым глазом, но и еще и под правым.

Это было самое малое, чем угасающее ядро могло отблагодарить свою хозяйку.

– А нос ты тоже сама себе «напела»?

– Та не, то об меня дверь закрывали, закрывали, да так и не закрыли… Тьфу, зараза!

Кетаналька зазевалась и чуть не упала, споткнувшись о небольшой заборчик.

– С тобой все нормально?

– Ну вот, опять оно! Звездное проклятие!

– Какое проклятие? Ты же не была в Звездно – Полосатой империи! Или…

– Вай – Селка «лепила горбатого» уже по привычке – Я ж забыла, шо вы все знаете. Вы за такое дело как «ядерная минорея слыхали»?

– Неужели Стратум до сих пор ее использует?

– А вы таки думаете, Альмандины все как одна такие адиетки?

Зирх слышал о том, что раньше Стратум, чтобы удержать геммов вместе, подмешивал в городские колодцы какой – то особый яд, а противоядие давал только тем, кто оставался в городе. До этого дня рыцарь считал это грязными слухами.

– Эй, ну таки не делайте на лице волны! – больше всего на свете ребе Шикерман не переваривала две вещи – Ниннельку и когда ее жалели.