Он со своим-то велосипедом не любил возиться и при любой неисправность волок его в мастерскую, а тут чужой. Наш поэт неохтно поднялся с камня, подошел к велику и присел перед задним колесом. Она наклонилась над ним и положила грудь не его плечо. Он повернул голову и уперся губами в её шею. Велосипелистка прижалась к нему еще плотней.

Через минуту они оказались в прибрежных кустах. Женщина разжала кулачок. На ладони покоился презерватив.

Господи, до чего же женщины предусмотрительны. Всегда-то они думают головой вперед. Не то что эти недотепы-мужчины.

Очевидно солнце, воздух и езда на велосипеде хорошо подготовили женщину: секс был бурным и скоротечным. После чего она скользнула в воду, пару раз нырнула и выбравшись на берег стала натягивать на себя велосипедные шмотки, решительно отклонив его мужские поползновения. Еще минута и велосипед с женщиной скрылся за поворотом.

Все также светило солнце, лебеди плавали у скал, кружились стрекозы. Как будто ничего и не произошло. Однако в руке у него был листочек из блокнота с нацарапанным на нем номером телефона.

Он подумал: «Конечно же телефон ложный, но все-таки попробую вечером позвонить». Он разделся и погрузил свое тело в воды озера.

После купания он вновь занял место на камне и попытался продолжить сочинительство, однако рифмы упорно не лезли в голову и сочинитель, оставив это занятие, отправился домой.

Вечером он набрал подозрительный номер. К его удивлению ему ответил знакомый женский голос. Они весело поболтали и сговорились совершить в субботу совместную горную прогулку на велосипедах.

Легкие подъемы они брали на великах, а крутые преодолевали пешком. Их путешествие не было длинным. Облюбовав густую рощицу, они углубились в неё и расположились на уютной полянке.

Общение было изумительно эмоциональным и радостным, что послужило поводом для написания Барсуковым очень простого стихотворения:

Новогодняя веранда

Барсуков помнил как на Кировском меняли деревянные торцы на асфальт. Вот огольцам-то было раздолье. Проспект перекопали траншеями, завалили кучами песка и гравия. Он являлся для пацанвы отличной зоной для игры в прятки, в войну, в пограничников. На прекрестках дымили асфальтоыве котлы. Романтика.

Еще он помнил прощание с академиком Павловым. Гроб стоял в большом светлом зале, украшенном большими пальмами в кадках. Народу в зале было немного и бабушка, которая привела его на печальную церемонию, сетовала: «Грех не попролщаться с великим человеком».

И помнил грохочущие по проспекту колонны танков, что возвращались с финской войны, и песенку, которую он исполнял на вечере в школе на мотив «Раскинулось море широко»:

«Господи, какой же я старый, – прервал свои воспоминания Барсуков, – и как быстро время прошло, и все изменилось. Кажется еще недавно существовали патефоны, керосиновые лавки, иголки для чистки ниппелей, радиолы, паровозы, примусы, кальсоны…»

Он сидел у окна и наблюдал как дочь и её муж рвзвешивали по перилам веранды, по кустам вокруг дома электрические гирлянды, чтобы доброй иллюминацией вместе со всеми швейцарцами встретить Рождество и наступающий новый 2015 тод.