Вернемся к другому нашему персонажу. Мы оставили Идлана под деревом около шатра для занятий. Довольно долго он неподвижно сидел и смотрел в одну точку. Когда сумерки начали сгущаться, из долины потянуло прохладой. Юноша встал и на автопилоте отправился в Раддос Обнуления к своей матери.

Мама встретила его на веранде. Младшая сестра с разбегу просто влипла в Идлана, искренне радуясь его появлению. Иток целовала брата и смеялась. Мать аккуратно «рассоединила» детей и обняла сына. Она была спокойна, во взгляде читалась радость и любовь: красивый добрый мальчик, ее сын, вырос в такого крепкого мужчину, глаз не оторвать. Атрони накрыла на стол, и они, как раньше, ужинали семьей. Не хватало только отца. Несколько лет назад его не стало. Когда Иток отправили спать, Идлан и Атрони перебрались в беседку. Мать села слева от юноши и обняла его одной рукой так, что его голова оказалась у нее на плече. Атрони вспомнила, как в детстве сын прибегал со словами: «Мааам… надо поговорить», – и вот это его «Мааам» мгновенно выбивало из равновесия. Несмотря на то, что в большинстве случаев проблема была легко решаемой и вызывала улыбку. Наверное, эта материнская опция – «кнопка тревожности» – встроена в большинство женщин с рождения. И крайне сложно ее отключать осознанным подходом к воспитанию, где у твоего ребенка есть право на жизнь и право на смерть, право на радость и право на боль. И от этой дуальности никуда не деться. Об этом Атрони читала еще в юности в литературном разделе «продвинутого материнства», изучая ПОД. Но сегодня сын не начал с многозначительного «мааам», и это пугало.

– Помоги мне, – еле слышно произнес юноша и разрыдался. Атрони только крепче прижала его голову к себе и была рядом. Ни утешений, ни советов, ни движения. Она просто дышала, сохраняя спокойствие. Конечно, она была в курсе драмы с расставанием Оосы и сына. Но что могло так сильно выбить Идлана из равновесия, пока не понимала. Когда юноша успокоился, то рассказал об услышанном в Шатре. И о том, что его последние надежды рухнули. Поведал Идлан и о гелиоссе. Мать слушала и кивала головой. Потом заговорила:

– Уверена, ты справишься. Давай начнем сначала. Ты сделал выбор: выбрал девушку, выбрал – быть с ней. И вы принимали решение быть вместе каждый день, пока не настал момент, и Ооса перестала тебя выбирать. Почему же ты не принимаешь в итоге последствия своего решения? Начни сначала. Пройди до момента сейчас, а потом я спрошу тебя, чем я могу помочь? – Атрони дала понять, что оставит его на некоторое время и ушла в дом.

Идлан сидел в одиночестве и смотрел в темноту. Из дома доносились приглушенные звуки. Мама всегда давала поддержку, но учила справляться самостоятельно. Он обдумывал сказанное. Юноша проживал свою боль, на которую имел право и которую выбрал, когда решил быть в отношениях. Это казалось таким простым. Но принять и прожить, конечно, это было тяжело. Погруженный в раздумья, он не заметил, как вернулась мать:

– Ты хочешь, чтобы я провела тебя? – Атрони внимательно наблюдала за сыном. Он опустил глаза и ответил, что не должен ее просить, потому что это неправильно. Стало прохладно, влажный воздух ледяными потоками атаковал беседку. Они перебрались на веранду, обсуждали последние новости Раддоса матери и пили чай. И уже перед самым уходом Идлана мать вернулась к его запросу:

– Я помогу тебе. Приходи завтра вечером, но подумай и сформулируй вопрос, как я учила. Уверена, ты можешь это сделать и сам, – она обняла его и осталась стоять на улице, пока силуэт Идлана не растворился в ночной тьме.