– Ах, ты об этом, а почему это со всеми можно, а с ней нельзя? – возмутился Зевс.

И тогда Гермес выложил все, что рассказал ему Геракл.

– Все пошло не так, – тяжело вздохнул Вестник, – Прометей зря надеется на освобождение, раз это уже свершилось, но ведь и тебе будет еще хуже, тебя теперь ждет судьба Кроноса.

И в тот же миг перед глазами Зевса прошли события тех дней, он видел, как ворвался к отцу, как быстро объяснил кто он такой и тут же заставил Верховного исторгнуть его братьев и сестер из утробы.

Напрасно ярился грозный бог, проклиная и матушку, и жену свою, ему оставалось только подчиниться и понять, что и сам он оказался слишком беспечен, нельзя было доверять всем, и особенно близким, ничего хорошего из этого никогда не получится.

№№№№

Так Громовержец и вспомнил прошлое, оно, словно в зеркале должно было отразиться в грядущем.

Так все и получилось на этот раз, во время пира на Олимпе появился какой-то незнакомый юнец и встал перед пирующими

– Ахилл, – его зовут Ахилл, – произнес Гермес, – мой братец пожаловал, и Зевс сразу понял, почему помрачнел Гермес, о ком он говорит.

А потом было замешательство какое-то, Зевс позвал Посейдона, Аида тут не оказалось, он редко поднимался на небеса, но Ахилл оказался сильнее, и сначала Зевс полетел с небес, а потом и Посейдон рухнул в море.

Место его на пиру занял тот самый Ахилл

– Этого не может быть, так не должно быть, – стонал Зевс, пробуждаясь, и не сразу он понял, что это только сон, что так могло быть, но так не случится, потому что он не спал с Фетидой, потому что вовремя был предупрежден.

– Сатир побери весь этот мир, тут не только для людей, но и для богов опасности на каждом шагу, нельзя бросаться в страсть, как в омут, это плохо закончится.

– Все будет хорошо, Гипнос просто хотел показать тебе, что может быть, если желать всех богинь и смертных и никого не пропускать

– Да уж, как это жутко.

Стал ли Зевс осторожнее с того момент? В чем-то стал, но вовсе не собирался оглядываться на каждом шагу. Он надеялся, что те, кто не хочет, чтобы его не стало на Олимпе, смогут его вовремя предупредить так же, как было и на этот раз.

В воздухе пахло грозой и войной. Кажется, все было готово к походу.

Геката никак не могла успокоиться, ей хотелось увидеть того Париса, которого она оставила у Кассандры. Для того, чтобы не путать с царским сыном, она называла его Рисом, укротив немного его имя. Она за него отвечала, хотя бы перед самой собой, и это уже не мало. А если она чего-то хотела, то тут же исполняла, вот и на этот раз сразу пошла туда, где по ее разумению он должен был оказаться.

Парень был на охоте, и Пан ее быстро отвел в то место, где он выслеживал кабана. Они остановились на расстоянии, чтобы издалека на него взглянуть.

– Я давно хотела понять добро или зло я подарила ему, когда вырвала из рук пастуха и поселила в царском дворце.

Пан пожал плечами.

– Ну как это можно понять наверняка, там бы он был в своем мире, в своей тарелке, но так ли плохо, когда человек узнает и другой мир. Но здесь он остается никем и царевичем никогда не станет.

– Он не захочет возвращаться в хижину пастуха.

– Это тоже как сказать, когда дворец сгорит дотла и там никого не останется, может и захочет, и покажется он ему самым уютным домом. Жить на пепелище никому никогда не хочется, а там пусть и маленький, но дом, хотя он будет сожалеть о потерянном, это понятно.

– Значит царский дворец сгорит дотла, – произнесла Геката, она слышала то, что ей больше всего хотелось услышать. Богиня не сомневалась, что Пан не просто так о том говорит, ему что-то ведомо.