Видя, что просто так от них не отделаться, Никта махнула рукой, да и удалилась. Они и рады были обсудить все, что случилось, узнать, как они будут действовать дальше. Ведь старшим, а не парившей в облаках олимпийцам было понятно, что все это может очень скверно закончиться, слишком велики были силы, против них стоявшие. И титаны разобщены, никогда они все вместе не объединялись, никогда не были заодно. Это и сыграло с ними злую шутку, и то ли еще будет позднее.

– Гера та еще штучка, – увлеченно говорила Эрида, – но вместе мы сила, да и герою надо помочь, не может же он страдать из-за нее. Не правильно все это, так быть не должно. Он ни в чем не виноват.

– Страдать он будет, – отвечала Геката, – но нам надо облегчить его страдания, насколько это возможно.

Так и родился заговор богинь против Геры. Но главным было, конечно, не спокойствие героя, а то, что они вместе должны были одолеть эту выскочку, поставить ее на место, не позволять вольничать. Вместе они сильны, и много у них будет времени и сил, ребенок еще и на свет-то не появился.

Никта прислушалась к их разговорам, ей хотелось понять главное —

почему Эрида хотела помочь этому парню, который еще и на свет не появился. Что движет ею, если она будет это знать, то ей проще и легче станет и во всем остальном разобраться. Но пути Эриды были неисповедимы, ничего понять она не могла. Богиня раздора хитрила, что-то скрывала, от разговора изящно увиливала. Гекате, да и Никте оставалось только теряться в догадках.

№№№№№№№

Геката, как и остальные, знала, сколько детей Зевса по белому свету бродило, сколько случилось и еще случится трагедий, почему свет сошелся клином на этом парне, понять было очень трудно, ведь даже за близнецами Лето – Аполлоном и Артемидой никто не следил так пристально, как теперь они собирались действовать.

Не потому ли они и стали богами, пусть и на земле, но чувствовали себя вполне сносно. Хотя может и плохо, что не следили, уродились они какими-то странными. Парень носится за любовью, и отыскать ее нигде не может, сколько не старается. Девица и вовсе стала чудовищем, всех мужиков, кто на нее взглянет, было бы там на что смотреть еще, готова изувечить, на край света прогнать. А все оттого, что слишком мало любви им досталось, отец просто бросил, матушка понимает, что стали они для нее наказанием, и готова от них избавиться, лучше бы на глаза не попадались. Хотя разве они в чем-то виноваты, все просто так вот вышло, для Зевса как обычно, для Лето же поломана была жизнь. И кто теперь к ней приблизиться, оглядываясь на небеса и на Зевса, а еще больше на жену его неуемную. Значит ей остается одиночество, те, у кого до вторжения Зевса были мужья, они могут еще как-то примириться, уговорить, запугать, убедить, что все было не так, как хотелось, и худо-бедно, но жить одной семьей. А те, кто не успели туда высочить, что им потом остается, страшно даже представить себе. Тяготы с рождением и воспитанием его детей, одиночество и пустота, а ведь они бессмертны, и Танатос не спасет их от жизни такой, никогда не спасет.