Она дошла до калитки и, закрыв ее за собой, поспешила на маршрутку.

Марта бросила свои дела на кухне и поднялась к Зорине. Та лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Когда домработница подошла ближе, девушка перевела на нее взгляд и улыбнулась.

– Марта, неужели уже пора вставать? Я проспала? – спросила Зорина, будто не было этой кошмарной ночи.

– Зориночка, я принесу тебе завтрак в постель, – обрадовалась Марта ее бодрому голосу.

Зорина как ни в чем не бывало вскочила с кровати и пристально посмотрела на женщину.

– Марта, на тебе лица нет. Что случилось?

– Зориночка, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! А почему я должна плохо себя чувствовать?

– У тебя вчера была температура, ты всю ночь бредила.

– Ничего не помню, – она коснулась пальцами своего лба, тот был холодный. – Марта, я правда ничего не помню. А Аня уже ушла на работу?

– Да, только что.

– Тогда я иду завтракать. А ты мне в столовой расскажешь, что со мной вчера произошло… Да, и еще… сегодня нужно съездить на работу.

– Может, не нужно? – с осторожностью спросила Марта. – Вчера вызывали врача…

– Марта, я прекрасно себя чувствую. Зачем вызывали врача? И вообще, что происходит?

– Ты ничего не помнишь?

– Нет. Я проводила отца с Викторией, вернулась домой и уснула.

– Ну ладно, ладно, – махнула она рукой, – спускайся в столовую, завтрак на столе.

Домработница вышла из комнаты и с тревогой подумала: «Странно, что это с ней? Ничего не помнит. Господи, помилуй, будто дух Ксении Михайловны приходил… Что же она с ней делает? Больше ничего ей не скажу о вчерашнем и Аню попрошу, чтобы не говорила».

Марта принесла из кухни завтрак и стала ждать хозяйку. Зорина бодрой походкой вошла в столовую и сразу посмотрела в окно.

– Интересно, какая сегодня погода? Марта, ты была на улице?

– Да. Утром было пасмурно, но солнышко уже выглядывает. Думаю, распогодится.

– Хорошо бы. Поеду на работу.

– Ешь, набирайся сил… – теребя подол фартука, продолжала смотреть на нее Марта, не скрывая беспокойства.

– А вообще-то, ты права, – отбросив пряди волос на спину, согласилась Зорина. – Сегодня займусь другими делами.

– Вот и я так думаю, – обрадовалась женщина решению хозяйки.

Съев творог со свежей клубникой и выпив кофе, Зорина, начала строить планы на день.

– А ты, Марта, можешь идти домой. Пусть сегодня у тебя будет выходной.

– Мне не нужен выходной, – возразила женщина, не желая оставлять хозяйку одну. – Дома все в порядке, а здесь у меня еще дела есть. Постирать нужно, комнату убрать.

– Как хочешь, – махнула рукой Зорина, – а я пойду к папе в кабинет. Ты пока не беспокой меня.

– Хорошо, – недоумевала Марта, думая: «Раньше она месяцами туда не заглядывала, а сейчас не успела проснуться – и сразу в кабинет».

Зорина почти бегом поднялась по лестнице, вошла в кабинет и сразу подошла к сейфу. Вспомнив, каким образом она тогда открыла его, взяла с полки шкафа книгу и все повторила, как велела бабушка. Открыв дверцу, достала фамильную рукопись. Устроилась в кресле отца за рабочим столом и стала перелистывать страницу за страницей. Медленно погружаясь в тайны двух женщин, которых уже нет на свете. Их дух будто присутствовал в каждом слове, на каждом листе, к которым много-много лет назад они прикасались. Многое ей было непонятно, но оторваться от чтения она не могла. Ее будто затягивало в прошлое, в нечто таинственное. Девушка вчитывалась в непонятные рецепты приготовления отваров и настоев, поражалась изобретательности представительниц двух поколений. Затем, к ее удивлению, записи превращались в личные дневники, где были описаны их тайные личные мысли. Зорина откинулась на спинку кресла и задумалась. «Действительно ли они были колдуньями… И это хотела мне передать бабуля? Никогда, никогда, я не буду этим заниматься. Сожгу тетрадь и забуду, как страшный сон. Ой, она же просила, чтобы я закопала ее на могиле, если не собираюсь продолжать вести эту тетрадь», – Зорина захлопнула рукопись, прижала ее рукой к груди и вышла из кабинета. Чтобы Марта случайно не наткнулась на тетрадь, Зорина спрятала ее в комод, где лежало белье, решив тайно сжечь при первом удобном случае, когда останется одна.