С одной стороны, она рада выйти из шумной столовой, с другой – предстоящий разговор с директрисой немного угнетает.

В ее кабинете пахнет мятой, а одна из полочек в шкафу заставлена банками с чаем и коробками с печеньем. Чтобы поддерживать грузную форму, Александре Владимировне требуется постоянная подпитка.

– Присаживайся, – она кивает на кресло в цветной горошек, а сама плавно опускается на свое место, сложив руки на рабочем столе.

Элина со скрытой насмешкой оглядывает полноватое лицо директрисы, не лишенное женственности. Полные губы и большие голубые глаза, которые буквально заглядывают в душу. Александра Владимировна была из тех людей, которые, возможно, инстинктивно, но всегда вторгались в личное пространство других. Искренне сопереживая, она не замечала, что ее участие никому не нужно и лишь раздражает.

– Я знаю, о чем вы снова будете говорить, – опережает ее Элина. – Вы, наверное, единственный начальник, который уговаривает сотрудника уволиться.

– Элина, ты прекрасный детский психолог, и меньше всего на свете я хочу потерять такого профессионала, – мягко замечает Александра Владимировна. – Но у меня дочка твоего возраста. Она уехала в Москву, потому что в Великогорске ей ничего не светит. И сейчас работает в успешной фирме, строит карьеру…

– Москва, – презрительно перебивает Элина и устремляет взгляд в окно за спину директрисы.

Погода пасмурная и депрессивная. Тонкие ветви березы качаются на ветру, а ведь совсем недавно на них лежал снег.

При упоминании о Москве сердце болезненно сжимается, хотя прошло пять лет. Пять чертовых лет.

– Элина, ты экстерном получила высшее образование, уже больше года работаешь в нашей школе. Такая красивая, молодая. Умная! Тебя разве устраивает зарплата в пятнадцать тысяч рублей? А муж? У тебя хоть есть молодой человек? У нас в городе непьющих, работящих парней – один на пять девушек, – и она растопыривает пальцы с длинным перламутровым маникюром. – А про образованных я вообще молчу.

– Александра Владимировна, – Элина с натяжкой улыбается и встает с кресла, – меня устраивает моя жизнь, и не волнуйтесь, умирать старой девой я не собираюсь. В конце концов, – она подходит к двери и берется за потертую ручку, – в Москве достаточно специалистов, чтобы работать в школе, а кто поможет нашим детям? У многих школьников неблагополучные семьи, и психика этих малышей уже на грани. Если упустить переломный момент, их уже не спасти. Пока это в моих силах, я хочу помочь хоть нескольким из них.

Она на секунду прикрывает глаза и вспоминает старую фотографию, на которой стоят два одиноких мальчика при живых родителях. Оба свернули не на тот путь. Владлен и Владимир. Их мать сделала все, чтобы сломать детей, а отец своим поведением страуса лишь подстегнул ситуацию и вырастил настоящих монстров. Но даже у монстра должен быть шанс на искупление.

– И все-таки подумай в отпуске над моими словами, – успевает вдогонку крикнуть Александра Владимировна.

«Подумаю, подумаю».

В кармане брюк вибрирует мобильный, и Элина возвращается из прошлого в реальность. В коридор, наполненный детским смехом и грозными окриками дежурных.

«Привет, солнце. Я приезжаю в воскресение вечером. Наш недельный отпуск в силе?»

Марго. Они не виделись полгода, и сейчас Элина предвкушает встречу с подругой. По планам у них поездка в Пушкинские горы. А в однокомнатной квартире, которую Элина снимала последние три года, им будет здорово.

«Жду не дождусь», – кратко отвечает Элина, испытывая настоящую детскую радость.

***

Регина закрывается в спальне и прижимается грудью к холодной двери. На белом дереве остаются кровавые следы, словно подпись убийцы.