Она научилась делать легкий массаж, поглаживала шелковистую кожу, спинку, ручки, ножки. Сереже это нравилось. Он спокойно лежал и наслаждался легкими прикосновениями материнских рук. Немного погодя Света освоила специальные упражнения, вытягивала в стороны ручки, поворачивала сынулю на бочок и живот. Впервые в жизни она испытывала легкую радость, покой, умиротворение. Она поняла выражение « летать от счастья». Конечно, были мучительное прорезывание зубов, кишечные колики, ночные плачи. Но все это казалось ерундой и мелочью по сравнению с неожиданным счастьем материнства.

Света даже представить не могла, что заниматься с грудным ребенком так приятно, это дает много новых, счастливых моментов. Надо ли говорить, что она покрывала бесконечными и бесчисленными поцелуями маленькое личико, круглые пяточки, складочки на руках и спине. По сути, Сережа постоянно был у нее на руках. Когда она все- таки решалась уложить его в кроватку, то долго сидела рядом, прислушиваясь к дыханию, особенно напряженно вслушивалась в звуки ночью.

Вадим стал приходить с работы раньше, не задерживался. Вечером они гуляли с сыном вдвоем, купали его тоже вдвоем. Ночью Вадим подбегал к сыну раньше Светы, грел ему кашу.

Даже Светина мать, которая довольно часто приезжала в гости, учила Свету уходу за новорожденным, не смогла убедить Вадима в том, что ночью детей не следует кормить. Встретившись взглядом со взглядом Вадима, который сам подогревал кашу, Светина мама поперхнулась своими словами, замолчала, больше не давала советов.

Света замечала, что Сережа имеет лишний вес. Но говорить об этом Вадиму не смела.

Как- то незаметно для себя она делала привычные домашние дела, готовила, убирала. Руки машинально делали привычные движения, а Света разговаривала с Сережей, или напряженно вслушивалась в тишину, если он спал.

Света была настолько поглощена сыном и своим счастьем, что даже не реагировала привычным чувством вины на замечания мамы о том, что она запустила и распустила себя, что молодой женщине неприлично настолько игнорировать собственный облик. Слова мамы пролетали мимо ушей, мама отмечала это по незамутненным тревогой или виной глазам дочери. Но никакие упреки и резкие слова мамы Свету уже не задевали. Казалось, она ушла в какую- то собственную раковину безопасности. Никакие внешние воздействия и потрясения ее отныне не трогали. Это было настолько непривычно, что Светина мама просто терялась.

Время теперь отмечалось по Сережиным успехам и достижениям: начал сидеть, пополз, начал вставать. В Светиной жизни почти ничего не менялось. Только появилась необходимость готовить Сереже специальные детские блюда. Все так же Света гуляла два раза в день, каждый вечер купала, потом долго пела колыбельные песенки. С Вадимом все разговоры сводились к обсуждению Сережиного аппетита, сна, поведения на прогулке.

Света больше не могла ни о чем говорить, а Вадима, кроме сына, ничего не интересовало. Казалось, он воспринимал Свету как робота, обслуживающего его сына. Не более того. У нее теперь не могло быть других интересов, помимо кормления, купания и гуляния с сыном. За примерное поведение она получала поощрение от мужа, в виде духов или колечка. Так как Света получала уже выбранный за нее запах, или кольцо по вкусу Вадима, то подарки ее не особенно радовали. Она любила легкие, цветочные ароматы и украшения классической формы. Но дареному коню, как говорится …. Света принимала подарок, благодарила и убирала в комод. Все равно кольца надевать было некуда. Ее маршрут ограничился детской площадкой.