Шнейдер вдруг понял и закивал головой, а Сарка звонко рассмеялась, по тут же умолкла, и личико ее сделалось очень серьезным. Шнейдеру теперь было ясно, что Надьварад – это какой-то город поблизости, а жест девушки не вызывал больше сомнений. Он обернулся и посмотрел в глубину двора, туда, где разгружали одинокий грузовик. Шмиц стоял у кабины водителя и подписывал какие-то бумаги.

– Доктор, – позвал фельдфебель, – сделайте одолжение, подойдите на минутку сюда!

Шмиц кивнул.

Девушка между тем покончила с едой, аккуратно завернула в бумагу остатки хлеба и лука и закупорила бутылку.

– Принести вам воды – лошадь напоить? – спросил Шнейдер.

Сарка посмотрела на него непонимающим взглядом.

– Воды, воды – лошадь поить! – сказал он, слегка нагнувшись и пытаясь изобразить пьющую лошадь.

– О йо, – откликнулась Сарка. Глаза ее засветились вдруг каким-то странным ласковым любопытством.

Грузовик тронулся с места и поехал к воротам. Шмиц подошел к фельдфебелю. Они молча смотрели вслед грузовику. Снаружи к воротам подъехала новая автоколонна. Машины остановились, пропуская шедший навстречу грузовик.

– Что там у вас? – спросил Шмиц.

– Она говорит, что русские прорвались у какого-то города, название которого начинается все с того же «Надь».

– Знаю, – отмахнулся Шмиц, – на наших картах этот город называется Гроссвардейн.

– Откуда же вы об этом знаете?

– Слышал ночью по радио.

– Далеко это отсюда?

Шмиц задумчиво смотрел на грузовики, друг за другом въезжавшие во двор.

– Что значит далеко? – вздохнул он. – Теперь на войне нет дальних расстояний – километров сто будет. Кстати, может быть, мы расплатимся с девушкой сигаретами? Прямо сейчас?

Шнейдер поглядел на врача и почувствовал, что краснеет.

– Погодите немного, пусть она еще побудет здесь!

– Дело ваше, – сказал Шмиц и, повернувшись, направился к южному крылу здания…

Он вошел в палату Бауэра как раз в тот момент, когда капитан глухо и негромко произнес: «Белогорша». Шмиц знал, что проверять по часам паузы между одним и другим «Белогорша» нет смысла, – наоборот, по этим интервалам можно проверить любые часы. Присев на край кровати, он механически перелистывал историю болезни и, почти убаюканный звуками этого вновь и вновь повторявшегося слова, мучительно размышлял над тем, как мог возникнуть в искалеченном мозгу раненого этот странный ритм, какой непостижимый механизм действовал в этом проломленном, вскрытом вдоль и поперек и грубо залатанном черепе, заставляя его через равные промежутки времени беспрестанно и монотонно твердить одно и то же слово. А что же происходило в мозгу больного в течение тех пятидесятисекундных интервалов, когда он только дышал и не видел, не слышал, не говорил?

Шмиц не знал о нем почти ничего. Много ли узнаешь из истории болезни? Фамилия – Бауэр; время и место рождения – март 1895 года, город Вупперталь. Чин – капитан. Род войск – пехота. Вероисповедание – лютеранин. Гражданская профессия – коммерсант. Что там еще? Местожительство, какой части, прежние ранения, перенесенные заболевания, характер и вид полученного ранения…

В жизни этого человека и впрямь не было ничего примечательного. В школе он не блистал ни успехами, ни прилежанием. Впрочем, на второй год он остался только в одном классе, а в его аттестате зрелости было даже три хороших оценки – по географии, гимнастике и английскому языку. На войну он идти не хотел, но пришлось, и в 1915 году он, сам того не желая, был произведен в лейтенанты. Он всегда не прочь был выпить, но знал меру. Поздней он женился и потом за всю жизнь так и не набрался духу, чтобы хоть раз изменить своей благоверной. Даже тогда не мог, когда соблазнительная интрижка напрашивалась сама собой. Не мог, и все тут – совесть не позволяла…