– А пока отдыхай старичок, – попытался пошутить Морф, на которого уже начало действовать успокоительное. Зоя с некоторой завистью посмотрела на него, думая что, пожалуй, разорит клинику на ещё одну ампулу диазепама.

– А мы разве не должны его как-то подготовить? – спросила она.

– Конечности разогнуты, глаза закрыты, челюсть подвязана, – сказал Морф, затягивая бантик из бинта на макушке Старика.

– Нет, я имею в виду – раздеть, помыть.

Морф сморщился.

– У трупоеда есть двое помощников, сами как-нибудь разберутся. А нам здесь делать больше нечего.

У Морфа никак не шла из головы тёмная фигура, встретившая их в палате Старика. Игра света и тени? Что было бы, если бы он не зажёг свет? Его передёрнуло от пробежавших вдоль позвоночника мурашек. Он хотел спросить у Зои, не заметила ли она чего-нибудь странного, но видел, что девушка итак напугана и расстроена.

– Садись, довезу – наигранно весело сказал Морф, кивнув на каталку.

– Издеваешься? Мы только что труп на ней привезли.

– Моё дело предложить, – невозмутимо ответил Морф, хватаясь за ручки каталки. – Придержи дверь. И почему ты без халата? К слову, милая маечка.

Как только скрип несмазанных колёсиков каталки затих, из самого тёмного угла прозекторской вышла белокурая девушка. Каллифора подошла к лежащему на столе телу. Ей не нравилось, когда Старик называл её королевой мух. Что за глупости? Ей сразу вспоминался Голдинг, который, похоже, был знаком с кем-то из её родни.

– Наивный, – прошелестел в морге бархатный голос. – Наверно, обрадовался, когда понял, что умираешь. Решил, что тебе удалось обвести меня вокруг пальца? Но ты так просил, чтобы я дала тебе ещё время.

Девушка недовольно нахмурилась.

– Я обещала тебе, что ты будешь жить, медленно разлагаясь изнутри, терзаемый болезнью, от которой я тебя когда-то спасла. А я всегда исполняю свои обещания.

Каллифора развела руки в стороны. Из рукавов её платья вылетели десятки мясистых чёрных мух. Они по-хозяйски ползали по телу старика, облепили его лицо, особенно их привлекли пятна подсыхающей розовой пены. Мухи заползали Старику в нос, хоботками пробовали липкий пот ещё не остывшего тела. Они хотели есть.

– Ещё рано, – прошептала девушка.

Мухи покорно зажужжали и взметнулись в воздух, когда она склонилась над Стариком. Каллифора подняла ему веки и припала губами к его рту. Поцелуй затянулся почти на минуту, а потом зрачки Старика резко расшились, и он сделал судорожный вдох.

Антон проснулся от разрывов петард у себя в голове. Каждый взрыв сопровождался болезненным фейерверком, вышибающим искры из глаз. Дюран схватился за голову, боясь, что она разлетится на куски, оставив на старых пожелтевших обоях сюрреалистичный красный узор с серыми вкраплениями. В животе противно урчало. Зажмурившись и сжавшись в позе эмбриона, он чувствовал себя мучающимся брюшным тифом солдатом, зарывшимся в окопе под обстрелом вражеской артиллерии. Лишь пару минут спустя он понял, что кто-то стучится в дверь, причём, весьма настойчиво.

– Какого чёрта? – пробормотал Дюран, ладонью прикрывая слезящиеся воспалённые глаза от пробивающегося сквозь мутное стекло солнечного света. С хозяином квартиры он расплатился на месяц вперёд, а больше никто его в этом городе искать не мог. Приехав сюда пару недель назад, он ещё не успел приобрести какие-либо знакомства, да и не задавался такой целью.

– Открывайте или нам придётся ломать дверь, – раздался хриплый голос незваного гостя, грубо прервавшего его лечебный сон. И, судя по всему, он был не один.

– Да что же это?!

Превозмогая тошноту и головокружение, Дюран скинул с кровати ноги и встал. Что-то мелодично хрустнуло, и с воплем боли Антон рухнул на пол. Кровь резвым ручейком вытекала из его правой ступни, в которую впились осколки стакана. Грязно ругаясь, он подтянул к себе ногу, оставляя на полу кровавый след.