– Да, Федя, вот чего у нас с тобой нет. Свяжись сейчас с Верой Николаевной, матерью Василия, пусть она даст тебе информацию о своей сестре Зинаиде, которая может находиться сейчас в Самаре, какая у нее фамилия по мужу, ее адрес. Мы с ней должны будем связаться буквально сегодня.

– Понял, шеф! Результат доложу немедленно по получении информации.

Прошедшая ночь для Веры Николаевны оказалась как ожидание перед дверью, на которой было написано: «Возвращение домой блудного сына Василия». Все в душе несчастной матери перевернулось. Она столько лет жила в состоянии горя, с исчезновением сына закончилась ее реальная жизнь. Все 13 лет провела как в анабиозе. Сердце отказывалось верить, что ее Вася где-то под водой, она чувствовала, что он вдыхает полной грудью воздух, только вот в последние годы она как будто дышала вместе с ним раскаленным горячим воздухом. Трудно дышать, легкие обжигает горячий воздух.

Вера Николаевна почти не сомкнула глаз за всю ночь. Она вспоминала разговор с Федором. И то, что он спрашивал, и то, что она отвечала ему, все выводы и предположения относительно исчезновения Василия в омуте. И выводы поисковиков, которые при помощи водолазов обследовали дно Волги. Сколько времени они потратили, а результат – нулевой.

Она тогда помнит выводы пожилого майора МЧС, который горестно смотрел на потерянную мать паренька, который мог утонуть. Но поскольку поиски ничего не дали, а он не помнит за свою жизнь такого случая, чтобы утопленника не находили. Оставался еще один вывод: парень инсценировал несчастный случай. И майор аккуратно начал расспрашивать мать о взаимоотношениях Василия с родителями, не было ли у него несчастной любви, и говорил ли когда Василий о суициде… Ничего особенного он не услышал от плачущей матери, и тогда произнес фразу, которую она запомнила навсегда:

– Я понимаю ваше состояние. Исчезновение единственного сына – это огромное горе. Я подчеркиваю – исчезновение, но не гибель! Вы разницу чувствуете, Вера Николаевна? Возможно, мы все неверно оцениваем обстоятельства исчезновения парня. Это дело следственных органов. Ваш сын может быть жив, физически цел и невредим. Однако, возникает вопрос, что могло заставить его бросить родителей и исчезнуть. Вы, Вера Николаевна, не отметайте напрочь эту мысль. И хоронить его, отпевать в церкви и прощаться навсегда с сыном – считаю преждевременным. Он может вернуться домой, вот только когда – неизвестно.

И вот теперь Вера Николаевна вспомнила и слова пожилого майора, ведь его слова легли в основу ее решения указать дату смерти Василия на памятнике. Она не решилась с возведением памятника расстаться с надеждой на его возвращение… Отсюда и родилась надпись на памятнике сыну. Понятно, что майор мог быть прав на все сто процентов. А теперь она увидела прямое доказательство того, что Вася жив – его записка о часе будущей смерти. Значит, Васенька на собирался умирать, а все шло по заранее спланированному сценарию. Она считала большой удачей, что Федор взял на себя большую ответственность, начиная поиски пропавшего друга.

Мать поставила на стол портрет сыночка Васеньки, подперла кулачком морщинистую щеку, всматривалась в его глаза и мысленно спрашивала:

– Сыночек, родной мой, Васенька, скажи маме, где ты сейчас? Как я могу тебе помочь?

Однако, ничего в выражении глаз сына на фотографии не менялось, лицо его было детским, в глазах не было никакого горя и проблем.

Вдруг зазвенел звонок домашнего телефона. Уже много лет ей никто не звонил. Поэтому прозвеневший звонок даже напугал мать. Вера Николаевна схватила трубку и услышала голос Федора. Он говорил мягко, в его голосе звучали нотки сочувствия. Он спросил, как Вера Николаевна себя чувствует.