– Да, но в чем подвох? – Взгляд мэра лихорадочно бегал по строкам. – Мне нужно время, чтобы все это прочитать…

– По правде говоря, Эйлин, там просто сказано, что все мы согласны участвовать в игре и останемся здесь до ее окончания. Уж простите, но я не готов верить каждому на слово.

– Тогда почему договор такой длинный?

– За свой многолетний опыт я привык учитывать все варианты развития событий. Я готов терпеть тех, кто мухлюет, потому что они делают шоу интереснее. Но ничто так не портит представление, как дезертиры, полагающие, что лучше сбежать, чем проиграть. – Эразмус презрительно фыркнул. – Думаю, в этом мы с вами согласны.

Все мускулы в теле Дэрона пришли в напряжение. Он не рассчитывал оставаться в Глориане дольше, чем необходимо.

– А если мы не подпишем?

Последовала тишина, а затем раздался длинный вздох.

– Я не жалею ради этого представления никаких средств, а от вас требуется всего лишь поставить подпись. – Эразмус, опытный делец, обратил свой проницательный взгляд на мэра. – Иначе шоу не состоится. А вам придется объяснять своим людям, почему ваш город превратился в ледяную глыбу посреди проклятого леса.

Мэр Эйлин уставился на него с еще более ошеломленным выражением, чем до этого. Его лицо побледнело и застыло в мучительной задумчивости. Дэрону почти стало его жаль. Тяжело, наверное, тащить на себе весь полумертвый Глориан, отчаянно пытаясь вдохнуть в него новую жизнь.

Пламя свечей задрожало, будто на сквозняке, когда мэр наконец выдохнул и протянул руку Эразмусу.

– Полагаю, перо у вас с собой?

За всю свою жизнь Каллия ставила свою подпись только в дневниках. Она заполняла каждую строчку, все поля и уголки, пока страница не тонула в линиях и вензелях, изображавших ее имя. Все ради того, чтобы быть готовой, когда ей придется торопливо раздавать автографы восторженной толпе.

Каллия столько раз отрабатывала свою подпись, что теперь, когда нужно было ее поставить, чтобы закрепить за собой место в игре, ей не верилось, что все на самом деле.

– Я сам готов пойти на что угодно, если это необходимо, – прошептал Аарос. – Но следует признать, что все это крайне…

– Я знаю. – Она провела кончиком пальца по подписям участников и судей в самом низу договора. – Но, если я не подпишу, шоу не будет.

А без шоу у нее не будет крыши над головой, денег и будущего.

Ничего не будет.

Сжав зубы, она вывела свое имя на следующей пустой строке. Необратимость принятого решения тяжестью легла на плечи. Но в то же время при виде этих украшенных вензелями букв Каллия испытала странное ликование, которое затмило все остальное.

Пути назад больше не было.

– Теперь, когда мы покончили со скучной частью… – Собрав все подписи, Эразмус свернул свиток, убрал в карман и хлопнул в ладоши. – Никому не нравится есть в тишине. Эйлин, слово вам.

– Значит, теперь моя очередь развлекать гостей? – Вопрос мэра сочился сарказмом.

– Да, – ответил Эйлин, не обращая внимания на его тон. – Порадуйте нас какой-нибудь историей.

– Я не знаю никаких историй.

– Конечно знаете. Она здесь, прямо рядом с нами. – Распорядитель жестом указал на обстановку, а потом сложил руки домиком. – Даже мои лучшие информаторы нашли очень мало сведений об этом месте, что только подогрело мое любопытство. Если уж мне предстоит спасти город от разорения, хорошо бы знать не только его название.

По комнате пробежал шепот, унося прочь воцарившуюся неловкость. Всю свою жизнь Каллия знала о Глориане только то, что это место под запретом. Он казался ей целым новым миром, а не просто ближайшим городом. О нем не говорили, даже делали вид, что его вовсе нет, но это только придавало ему красок.