– Руководитель штаба.

Слово «кто» Козак опустил. Он говорил, опуская лишние слова.

Антон Рампо вынужден был вступить в разговор:

– Я руководитель. Мы недавно встречались на Ручье. И так вот недавно я стал руководителем.

Антон сам почувствовал, что фраза «недавно я стал руководителем» прозвучала как-то надрывно. Козак коротко и внимательно посмотрел на Антона, как бы разложив Антона на все элементы, из которых Антон состоял, а, как известно, человек, как медуза, состоит в основном из воды. Видимо, количество воды в Антоне не показалось Козаку толщей, потому что он тут же спросил, глядя куда-то чуть в сторону от Антона:

– Подрядчик работ.

У Козака была особенная манера задавать вопросы. Он не только опускал вопросительные слова, но и сами вопросы задавал не в вопросительной, а в повествовательной интонации. Но именно от этого хотелось как можно скорее на его вопрос ответить. Козак хотел знать, кто украл деньги на дворец креатива. Ему нельзя было отказать в праве узнать правду. Правда, как всегда, оказалась страшной. Выяснилось, что деньги были выплачены некоему холдингу. Сейчас же правая рука Антона, Игорь Иванович Беленький, позвонил в этот холдинг. Выяснилось, что первый холдинг вскоре привлек второй холдинг, перечислив деньги ему. Второй холдинг под влиянием некоего непреодолимого чувства привлек третий холдинг и отдал деньги ему. Третий холдинг, видимо боясь хранить у себя такую сумму, перечислил деньги четвертому холдингу. Так, в полной сохранности, если верить участникам движения денежных масс, массы перетекали от одного холдинга к другому. Место расположения холдингов было разным: от Адыгеи до Таиланда. Наконец, последний холдинг всё до копейки срочно, как больной маме, выслал некой сочинской организации под названием «Корпорация «Мега».

Козак выслушал все это с грустью. Эту тихую грусть Антон уже видел в глазах Путина. Видимо, по этой грусти в глазах крупные руководители узнают друг друга и объединяются, как представители одного полинезийского племени узнают собратьев по татуировкам на лице. Так подумал Антон.

Потом Козак спросил все с той же невопросительной интонацией.

– Руководитель. Корпорации.

Стали искать, и выяснилось, что у корпорации «Мега» нет руководителя, нет офиса, нет телефона. Нет ничего. Скорее всего, нет и самой корпорации. В воздухе запахло импичментом всех присутствующих. Уловив этот неприятный запах, Антон подумал, что сейчас заявит Козаку решительно, что он, Антон Рампо, руководит штабом недавно и не может отвечать за все, что творилось тут, до его вступления в должность. Конечно, это выглядело бы несколько безвольно, но еще безвольнее было бы отвечать за действия этих кретинов. Так подумал Антон. Потом он подумал, что позвонит сейчас Мише Минке и скажет, что возникла проблема, и передаст трубку Козаку. В конце концов, Миша Минке возглавляет агентство, а он, Антон, всего лишь сотрудник. «Я всего лишь солдат» – так говорили генералы Гитлера на Нюрнбергском процессе, и это работало, некоторых это спасало от виселицы. Так подумал Антон. Но потом он решил, что это будет как-то нехорошо, как-то немужественно. Так поступают телочки, когда их хотят лишить прав гаишники за езду задом в тоннеле. Они звонят и дают гаишнику трубку, в которой живет и за все отвечает Сережа. Пока Антон размышлял, на месте разборки вдруг появилась еще одна машина, «девятка», двухцветная. Одна часть машины была голубого цвета, а другая – зеленого. Сразу было видно, что это не тюнинг. Сомнений быть не могло, машина была собрана из двух частей, уцелевших после двух тяжелых аварий. Страшно было предположить, что и водитель в ней сидит такой же. Но его не было видно, потому что «девятка» была тонирована. Также можно было заметить, что и после перерождения этот автомобильный Франкенштейн успел побывать в паре-тройке менее тяжелых аварий. Следы их были частично скрыты при помощи молотка. На заднем стекле многострадальной машины было написано: «Продаю» и номер телефона.