Женщина покрутилась по комнате, вышла и через несколько минут вернулась. Видно, что приняла еще коктейль. Проходит мимо Генри, не глядя на него.

– Что, опять не везет?

– Да, сегодня не мой день. Как и вчера. А у вас все нормально, я гляжу.

– Ну, если учесть, что просто хотелось убить время, то нормально. Выиграл целых двадцать евро.

– А я проиграла две сотни, все, что было.

– Но ведь есть кредитка, здесь принимают почти все виды.

– Папаша убавил лимит, практически закрыл. Я, видите ли, не умею обращаться с деньгами.

Нужно срочно что-то похвалить, чтобы у нее осталось приятное впечатление от разговора:

– Но сумка у вас великолепная. От Дольче и Габбано?

– Нет, это Сальваторе Феррагамо. А вы разбираетесь в модных аксессуарах?

– Нет, совсем нет. Просто одна моя родственница все уши мне прожужжала в прошлом году о том, что ей обязательно нужна сумка от Дольче и Габбано, вот у меня в памяти и осталось.

– Родственница?

– Ну, назовем ее так. Но мы с ней уже несколько месяцев не виделись.

– Сумку мне подарил папаша на рождество. Подлизывается.

– Что так сурово об отце?

– А он иного и не заслуживает. Бросил маму и меня в глуши, сам гуляет во Франкфурте с манекенщицами.

– Он рантье?

– Нет, один из директоров банка. Говорит, что вынужден жить во Франкфурте.

– Но Кёльн отнюдь не глушь.

– Кёльн да, но мы-то с мамой живем в Шмалленберге. Это семьдесят километров от Кёльна и более ста от Франкфурта. Однако хватит о моем папаше. Пойдемте лучше выпьем по коктейлю.

– Может быть, вам достаточно? Кажется, вы уже немного выпили. Вряд ли это понравится полиции, если вас остановят.

– Вы что, мой папаша? Какое вам дело до меня, до полиции?

– Нет, на роль папаши не претендую. Пойдемте, я угощаю.

18:30. Бар.

Они приняли по коктейлю, и это уже перебор для спутницы Генри – она вынуждена опереться на его локоть. Чувствуется, что ей не хочется расставаться.

– Что-то я себя неважно чувствую. Проводите меня до такси.

– Вы без машины?

– Нет, но вы правы, мне сейчас нельзя садиться за руль. Голова немного кружится.

Выходят на улицу. По пути Генри обменял фишки и квитанции с автоматов.

На улице женщина внезапно остановилась:

– Ой, у меня ведь не осталось денег. Нет, не думайте, я вас не прошу о деньгах. Не могли бы вы отвезти меня домой? На моей машине. Она у меня тут, рядом. А дома я вызову вам такси и оплачу его.

Генри улыбнувшись промолчал.

Подземная автостоянка.

Ее машина оказалась на той же подземной стоянке, что и машина Генри, сиротливо стоящая в углу. У спутницы Генри новенький двухдверный ярко-красный с малиновым оттенком «Порше Кайман GTS». Генри обошел машину со всех сторон:

– Прекрасная вещь для любителей быстрой езды. Движок в триста сорок лошадей, скорость до двухсот восьмидесяти. Но это не для пьющих молодых девушек – на такой скорости ты разобьешься сама и машину покалечишь. Жалко хорошую машину.

Забрал у спутницы ключи, и автомобиль отозвался миганием лампочек. Поставил в GPS этот Шмалленберг, оплатил на выходе стоянку, и машина вырвалась на свободу.

Мимо мелькают города: Гуммерсбах, Ольпе. Поднимаются все выше. Рядом речонка Ленне, Леннештадт и, наконец, въезжают в Шмалленберг.

20:00. В машине.

Спутницу развезло: спит всю дорогу, положив голову на плечо Генри. Приходится терпеть. Начал ее будить:

– Проснись, вот твой Шмалленберг. Куда здесь ехать?

– Туда, прямо.

– Куда прямо?

Неопределенно показывает налево. Генри смотрит вокруг. Никакого поворота налево здесь нет. Едет дальше.

Машина в центре города. Генри трясет спутницу:

– Так куда ехать?

Та открывает глаза. Почти осмысленно показывает влево и снова отключается. Машина продолжает неуверенное движение. Наконец оказывается перед двухэтажным старинным домом на склоне холма, на самом краю этого тихого городка.