- Это я, не бойся.

Раздался тихий щелчок, в паре метров от меня вспыхнул ручной фонарь – стеклянный и здоровенный, наверняка немало весит. Фонарь подняли выше, и я смогла разглядеть усталое лицо Тала.

- Пошли домой, - повторил он. – Здесь холодно и небезопасно.

Очнулся. Он бы ещё под утро пришёл, когда бы меня волки дожёвывали или мертвецы, или к лавочке бы примёрзла.

- И не смущает, что придётся спать под одной крышей с лгуньей? Не боишься, что из-за меня Михеич ночью переродится и горло перегрызёт?

Оборотень молча приблизился ко мне, всё ещё стоявшей на лавочке, поставил фонарь на траву, медленно снял кожаную куртку с нашивкой и накинул мне на плечи. Потом сел рядом и проговорил:

- Извини, сорвался. День был тяжёлый.

Я хмыкнула, ощущая тепло кожи, нагретой чужим телом, и знакомый запах леса и костра. Ссориться, если честно, не хотелось.

- Михеич ужин приготовил, - добавил Тал.

- А как же его разбитое сердце и несчастная любовь?

- Труд исцеляет.

Повисла пауза. И в этой поистине гробовой тишине мой желудок предательски о себе напомнил громким урчанием, разнёсшимся по всему кладбищу. Эх, никак не выходит из меня трагической героини.

***

Хмурый Михеич к нашему приходу успел накрыть на стол – в центре на расшитом полотенчике покоился разломанный на части каравай белого хлеба, в железном чугунке дымилась свежесваренная картошка, рядом стояла мисочка с маринованными грибочками, присыпанными свежей зеленью, на плоской деревянной тарелке горкой лежали здоровенные куски жареного мяса, чуть поодаль - нарезка из свежих огурцов и помидоров, украшенная веточками укропа.

Я сглотнула. Есть захотелось ещё сильнее. Но для начала стоит хоть руки помыть. Пока возилась с полотенцем домовой куда-то исчез, оставив нас с оборотнем вдвоём.

- А Михеич за стол не сядет?

- Домовые едят отдельно. И только то, что специально для них оставят хозяева. Взять что-то сами они не могут.

Я вспомнила, что даже в моём мире в некоторых деревнях до сих пор оставляют блюдца со сметаной, чтобы умилостивить домашнего помощника.

- Так ты говоришь, что нашла заклинание призыва в книге? – резко сменил тему Тал, занимая место рядом со мной.

Картофелина, которую я только что кое-как поддела неудобной деревянной ложкой, едва не вывалилась обратно в чугунок.

- Говорю. Но ты не веришь.

- Почему не верю? Верю.

Я с подозрением посмотрела на оборотня, который всё больше походил на эльфа, в смысле Воэна. У того в глазах горел такой же хитрый огонёк. Интересно, не родственники ли они? А то уж больно похожи.

- Как скажешь, - ответила я и продолжила наполнять тарелку. Даже неудобные темы сейчас не в состоянии были испортить мне аппетит.

- Мира, я серьёзно. Если в книге была страница с запрещённым заклинанием, а потом она пропала, значит, без чьей-то помощи не обошлось. К тому же, последнее время вокруг творится много странного.

- Думаешь, кто-то решил меня подставить? Но зачем? Кому я нужна?

Тал поморщился. Кажется, мой последний вопрос попал в точку.

- То есть кому-то от меня всё-таки что-то надо?

- Ты ведьма, и это всё усложняет. Одни боятся твоих сил, другие, наоборот, не прочь были бы их прикарманить.

- Как Воэн?

- Именно.

- И для ясности, сегодня утром я действительно увидела его первый раз в жизни.

- Знаю, - с неохотой произнёс оборотень и добавил: - Теперь знаю.

- Мне тут Джек… в смысле тыква моя, рассказал о древних временах, дикой нечисти и ведьмах, - без особого желания призналась я, но кое-что надо было прояснить. – Это правда, что банник и леший переродились из-за меня?

Тал отложил ложку, которой копался в тарелке, устало потёр переносицу и выдохнул: