– Ладно. Только это ужасть как утомительно, когда через силу.

– Ужасно утомительно, – поправил Мэтт.

– Да. Ужасно.

– Теперь попробуй еще раз.

К полудню Эбби научилась поднимать чашку на целый фут.

– Откуда же у нее берется энергия? – пробормотал Мэтт.

– Не знаю, – вздохнула она, – только живот прям подвело с голодухи.

– Я очень проголодалась, – поправил Мэтт.

– Очень. – Эбби пошла к буфету. – Вам сколько сэндвичей сделать, два?

Мэтт рассеянно кивнул и задумчиво сжевал сэндвичи с ветчиной. Эбби действительно на это способна, но полной силы – и полного контроля, предположительно – достигает, только когда несчастна.

– Попробуй с горчицей, – предложил он.

Баночка качнулась и легла набок.

– Это я наевшись, – объяснила Эбби, умявшая целых три сэндвича.

Да, это проблема. Мэтт устремил невидящий взгляд на желтую баночку.

Весь день он был очень добр с Эбби. Помогал вытирать тарелки, несмотря на ее протесты, рассказывал про свою учебу в Канзасском университете и про свою книгу.

– Психология пока пребывает в младенческом состоянии. В ней больше от метафизики, чем от науки. Масса теорий на основе недостаточных фактов. Вся беда в том, что предмет психологии – это живые люди. Физики ставят опыты на всем от атомов до атоллов, биологи на животных, медики режут трупы, а на живых людях экспериментировать нельзя – общественное мнение не потерпит. И не бывать психологии настоящей наукой, пока у нее не будет своих лабораторий и таких же безжалостных методов, как у физики.

Эбби так хорошо слушала – он и забыл, что говорит все это деревенской девчонке.

– Расскажите еще про университет, – попросила она. Ее интересовало, что надевают студентки на занятия и на танцы – глаза у нее стали совсем большими и круглыми. – Надо же. А как далеко они позволяют парню зайти, если намерения у него несерьезные?

Мэтт поразмыслил.

– От девушки зависит, я думаю.

– Зачем им вообще учиться, вот чего не пойму.

– Хотят получить образование, как и мужчины.

– А потом они чего делают?

– Некоторые работают.

– А замуж что ж, не выходят?

– Выходят, и очень многие. На последнем курсе, а то и раньше.

– Ясно… идут учиться, чтоб парней подцепить.

– Есть и такое мнение, – хмыкнул Мэтт. – Женихов в университете хоть отбавляй, тысяч десять-одиннадцать.

– Красивые платья и столько парней кругом – чего ж они тянут целых четыре года? Им тогда уж будет за двадцать, нет бы найти кого-то у себя дома.

– Студенты – более завидные женихи. У них есть шанс сделать хорошую карьеру и зарабатывать много денег.

– Да, наверно… только больно уж долго ждать.

– А ты чего бы хотела?

– Замуж выйти, чего ж еще.

– Все равно за кого?

– Ну зачем же. За подходящего.

– Мне кажется, парни должны слетаться к тебе как пчелы на мед.

– Видать, мой мед глубоко запрятан… и даже с парнем, который про него знает, столковаться не так-то просто.

– Не верю. Здешние парни, по-моему, просто не разбираются в девушках.

Мэтт продолжал отпускать Эбби комплименты, она краснела и таяла. В жизни не пробовал такого кукурузного пудинга, уверял он после ужина – а уж персиковый пирог! (Это была чистая правда.)

Никогда еще Эбби не чувствовала себя такой счастливой. Она порхала как бабочка, работа так и горела в ее руках.

Мэтт позвал ее посидеть на крыльце. Она чопорно села рядышком, сложив руки на коленях.

Хижина стояла на вершине горы. Большая желтая луна освещала долину, озеро мерцало серебром в темно-зеленой раме, бриз приятно освежал после жаркого дня.

– Красотища, – вздохнула Эбби.

– Да, красиво.

Близость Эбби волновала Мэтта вопреки неказистой внешности, бесформенным платьям, босым ногам и полной необразованности. Даже ее простенькая мечта не казалась ему смешной и отражала извечное предназначение женщины лучше, чем путаные стремления знакомых Мэтту девиц.