Ситуация весьма показательна: сенат после смерти Суллы опустился до того, что не смел наказать наглеца и преступника.

Не менее интересна и позиция Цезаря в этом процессе. (Дело все же довели до суда, и Клодий предстал перед судьями, трясущимися от страха перед гневом черни.)

Вернемся опять к Плутарху:

«Цезарь тотчас же развелся с Помпеей. Однако, будучи призван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ему ничего не известно относительно того, в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень странным, и обвинитель спросил его:

– Но почему же тогда ты развелся со своей женой?

– Потому, ― ответил Цезарь, ― что на мою жену не должна падать даже тень подозрения.

Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал, другие же ― что он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия. Клодий был оправдан, так как большинство судей подало при голосовании таблички с неразборчивой подписью, чтобы осуждением не навлечь на себя гнев черни, а оправданием ― бесславие среди знатных».

Клодий впоследствии окажет много услуг Цезарю, а жена… Жену Цезарь найдет еще одну, и ценить ее будет не больше, чем Помпею.

После претуры Цезарь получил в управление Испанию. (Таковой была обычная практика: по истечению полномочий претор или консул получал наместничество в какой‑либо провинции).

Вместо Испании Цезарь едва не оказался в долговой тюрьме. Оказалось, что будущий наместник задолжал астрономическую сумму, в несколько раз превышающую стоимость его имущества, ― по свидетельству Аппиана, «ему нужно было 25 миллионов сестерциев, чтобы расплатиться со всеми долгами». Многочисленные кредиторы окружили дом Гая Юлия и с криками противодействовали его отъезду. Их можно было понять: должник отправляется в неспокойную провинцию и неизвестно вернется ли живым.

Согласно Плутарху, Цезарь «обратился за помощью к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Помпея; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию».

Марк Красс по наивности полагал, что Цезарь может быть ему полезен, но Цезарь мог вести лишь свою игру; он привык пользоваться людьми самого разного положения, извлекать пользу из собственных несчастий и даже действия врагов обращал себе во благо. Впрочем, возможностей самого богатого человека Рима оказалось мало, чтобы удовлетворить всех кредиторов Цезаря. Новый наместник отправлялся в провинцию словно беглец, «не дождавшись, вопреки законам и обычаям, распоряжений и средств» (Светоний).

Плутарх передает диалог Цезаря с друзьями на пути в Испанию, который весьма ярко раскрывает сущность этого человека:

«Рассказывают, что когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом:

– Неужели и здесь есть соревнование из‑за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?

– Что касается меня, ― ответил им Цезарь с полной серьезностью, то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме».

В Испании Цезарь в полной мере проявил свои недюжинные способности и энергию. Он покорил несколько племен, неподвластных Риму, и раздвинул границы провинции до Атлантического океана.

Памятуя о своих проблемах с кредиторами, Гай Юлий решил установить мир между испанскими заимодавцами и должниками. Фактически, Цезарь провел небольшой эксперимент в рамках вверенной ему территории. «А именно, он предписал, чтобы из ежегодных доходов должника одна треть оставалась ему, остальное же шло заимодавцам, пока таким образом долг не будет выплачен».