– Оставили жену совсем одну в холодной постели? Как нехорошо. – вдруг сказал незнакомец.

– Постель вовсе не холодная, и мне нужно освежиться, – с чего бы я стал таким ласковым? – И это вовсе не нехорошо.

– Ты оставил постель жены, потому что хотел разделить постель с другой? С первой девушкой, на которую ты кинул взгляд? – откуда он знает?

– Мне всё чаще кажется, что ты следишь за мной, и мне это не нравится.

– Нет, тебе нравится. И я просто наблюдаю. Мне скучно.

– Так, послушай, если ты не из «наших», то боюсь, что дружбы не выйдет, прекр..

– Я не из «ваших», но меня интересуют только женщины, как… женщины. Глупая строчка какая-то.

– Строчка? Ты книгу пишешь? Если я там буду, то у тебя получится самая заурядная история на свете.

– Я не пишу книг, ты в моей истории ты будешь. Так ты хотел ту первую. Хочешь, я всё устрою, и твоя семья не узнает, что их папка курит другие сигареты. – И тут я его немного испугался, откуда он знает это выражение, я никому не говорил его. Хотя я же не уникален и всякое может случиться, на этом я и успокоился.

– Так ты сутенёр что ли? Это какое надо иметь терпение, чтобы вот так искать подход к клиентам.

– Нет, я не сутенёр, я её даже не знаю, но я могу отвлечь твою семью, пока ты развлекаешься с той милашкой. – Это какую наглость надо иметь.

– Это что ещё за нахрен? Семью мою захотел? Да я..

– Да ты… Да я… Да ты не кричи, утро всё-таки. Я знаю, что ты хочешь развлечься, я знаю, что ты не выгонишь меня из своей жизни, пока я не помогу тебе. Я лишь помочь хочу и только. – странный он всё-таки.

– Николай, да? – ответил я уже спокойным тоном – Послушай, зачем тебе это? Кто ты вообще такой?

– Я что-то вроде экспериментатора. Мне скучно. Вот и провожу такие эксперименты. СКУЧНО – повторил он басом – СКУЧНО. Понимаешь, твоё похождение займёт меня, ты займёшься ею. – да что за ерунда тут происходит.

– Тебя займёт? Ты записать всё на камеру хочешь? Ты извращенец что ли? Не подходи к моей семье.

– Успокойся – как-то резко опрокинул он меня – Не нужна мне твоя семья – (ага, как же) – мне нужно, чтобы человеку как индивидууму было хорошо, и не важно, что скажет на это общество. Я что-то вроде добродетели для души.

– Сводить людей в постель – больше похоже на сутенёрство, чем на эксперимент. Мне кажется, что ты просто больной.

– Нет. – почему он всё ещё говорил спокойно? Другой выбесился бы уже – Я вполне себе здоровый, хватит тратить время на разговоры, пора тебе в постель к своей женщине.

– Какой заботливый, – говнюк какой-то, – на этом закрыли тему. – он уже уходил, но мне хотелось разговаривать с ним, зачем, не знаю, но просто хотелось говорить всякий бред ему в уши.

– Я в номере «249», что на восьмом этаже – какого хрена – подумал я, выше четвёртого идут трёхсотые номера.

– Не пойти ли бы тебе?

– Пойду, как надумаешь развлечься с той малышкой, приходи ко мне, я всё устрою.

Персонал гостиницы уже был на ногах и я боялся, что кто-то услышит это, поэтому ответил, что это хорошая шутка.

Когда я проснулся, я чувствовал себя очень бодро, несмотря на то, что слишком уж долгий сон вредит здоровью, но удивительно, голова не болела и усталости не было. Может, всему виной стало знакомство и разговор с незнакомым человеком, ведь дома я иногда только перекидываюсь парой слов с коллегами, а с друзьями у меня как-то не вяжется (не вязалось тогда, не вяжется и сейчас). Жены рядом не было, не мудрено – был ровно полдень. Мне жутко хотелось в туалет, но лень было вставать, или лень встречаться с семьей и желать им доброго утра. Всегда ненавидел эту показушную любовь: «Доброе утро, Кеша, доброе утро Валя…». Кеша так и норовил забрать квартиру, Валя так и норовила нарушить какое-нибудь «правило-нашего-времени» и я уверен, что уже тогда она уже не была девчонкой. Не самое лучшее время для России, но были и похуже, всё было тогда в пыли дорог, грязи, поту. После того, как мой друг Ваня отказался агитировать в своих картинах добросовестность и порядочность Советов, я его больше не видел, а художник был достойный, правда человеком он был не самым лучшим.