Почти все центральные персонажи гаванской культуры пережили изгнание – вынужденно либо добровольно – в какой-то из периодов своей жизни. И уехавшие гаванцы редко утрачивают чувство мучительной ностальгии по своему городу, ведь он не похож ни на что на свете.

Кажется, люди безвозвратно попадают под чары Гаваны. Нельзя приехать в этот город – тем более пожить в нем – и забыть его. История Кубы не похожа на историю ни одной страны и уж точно ни одной другой испанской колонии, а история и культура Гаваны стоят особняком от остального острова.

Гаванцы с трудом представляют себе остальной остров, а остальной мир и подавно, – это отношение понятно большинству ньюйоркцев и парижан. За пределами города жизни нет.

Хотя Куба – это остров, жители Гаваны склонны воспринимать свой город как остров на острове. Почти так и было. В XIX веке Гавана представляла собой окруженный стенами город на оконечности полуострова, выступающего в Гаванскую бухту, защищенный с трех сторон водой, а с четвертой – почти прямой стеной. Стена идет от входа в гавань по западной границе старого города до залива с южной стороны. Прикрытая стеной сторона была единственной связью с землей, и в XVII веке колониальные власти предложили вырыть ров вдоль стены, что превратило бы Гавану в остров в буквальном смысле.

Но в этом не было необходимости. Еще с XVIII века в девять часов вечера в укреплениях Ла-Кабаньи стреляла пушка и запирались ворота. Вы могли не спать всю ночь в Гаване. Многие так делали. Но как только стреляла пушка, до утра никто не мог ни войти в город, ни выйти. Сегодня стены нет, ворот нет, но из пушки на входе в гавань до сих пор в девять вечера стреляют солдаты в форме XVIII века, под барабанную дробь, чтобы напомнить людям, что столица и по сей день ведет жизнь острова.

Изоляцию Гаваны редко оценивают позитивно. Для Дульсе Марии Лойнас, ведущей гаванской поэтессы XX века, слово isla (остров) всегда подразумевало одиночество:

Nadie escucha mi voz si rezo o grito («Никто не слышит мой голос, кричу я или умоляю»). Возможно, поэтому на протяжении всей своей мучительной истории гаванцы и кричали, и умоляли так громко. Когда ты на острове, который тоже на острове, чтобы тебя услышали, надо постараться.

И все же – пожалуй, то же самое извращенное чувство заставляет кинозрителей находить фильмы-нуар романтичными, хотя это печальные истории о невезучих людях – Гавана при всех своих ароматах, поте, крошащихся стенах, изоляции и сложной истории остается самым романтическим городом на земле. О ней написано бесконечно много любовных песен. Этот город околдует любого.

Todo el mundo tiene una ciudad distinta en la cabeza.

Каждый представляет себе город по-своему.

Эдмундо Десноэс о Гаване.

Безутешные воспоминания

(Inconsolable Memories), 1965

О Гаване немало спорят, в том числе потому, что в Гаване противоречия – это стиль жизни. Впрочем, почти все соглашаются, что второго такого города нет на земле. Как же Гавана стала такой непохожей на другие города (впрочем, не в той степени, в какой полагал Колумб, когда написал в отчете о своем путешествии, что существует место под названием Аван и там «жители рождаются с хвостами»)?

Историки указывают на очередное восстание или бунт, создавшие облик города, но на самом деле главное качество Гаваны – это процесс изменения сам по себе. Такой истории потрясений и перемен нет ни у одного другого места на свете. Перемены – одно из фундаментальных условий здешней жизни.