Железнодорожник замолчал. Хёд кратко рассказал свою историю. – У меня тоже была кукла: клоун-карлик… – вставил Ньёрд. – В пустом салоне пассажирского самолёта, у иллюминатора… Вроде как смотрел на облака…

– Я несколько раз пытался связаться с Управляющим. – Мягкий голос Скирнира словно шелестел вместе с деревьями. – И не получил ответа. Молчание по всем каналам. И градоначальник молчит. Наверное, спит.

– У нас так же, – подтвердили железнодорожник и лётчик. Остальные кивнули.

Ньёрд подытожил.

– Мы понимаем, что происходит нечто необычное и даже невероятное. На нашей Ветви – мы немногие, может быть последние, из неспящих. Мы не можем связаться с Управляющим – это ещё удивительнее, чем засыпанные снегом корабли и призрачные поезда. Если мы не покинем Ветвь, то скоро уснём. Никто не может бодрствовать дольше нескольких суток после начала Великого снегопада. А он начнётся уже скоро. Мы должны сообщить об этой ситуации Верхушке Кроны. Похоже, единственная возможность – подняться наверх самим. Ствольные лифты не работают: роботы говорят о перезагрузке системы. Даже если это на самом деле перезагрузка, а не поломка, мы не можем ждать. Нам надо наверх.

– Может, правильнее остаться здесь? – спросил Форсетти. – Уснём позднее… А с этой ситуацией разбёрется Императорская Специальная Служба Короны – чуть раньше или чуть позже.

– Я не уверена, что мы уснём, – подумав, ответила Фрейя. – Я сегодня утром завершила все дела и пыталась уснуть и уснула, но это был не глубокий сон, когда осознаёшь, что ты – внутри Зимнего сна и можешь покинуть тело и пойти по своей дороге, нет, это был обычный сон без сновидений, я проснулась спустя час, вышла на улицу и увидела сигнальные ракеты… Нет, я не уверена, что мы уснём, а если и уснём – что произойдёт тогда…

– Безопасность города и станции обеспечат охранные системы, тут всё спокойно, а если бы и иначе – не думаю, что мы вшестером смогли бы этому помешать. Надо ехать, – уверенно сказал Ньёрд. – А на чём?.. – вставил Хёд. Перед этим он думал совершенно о другом и почти не принимал участия в разговоре. Он боялся проверить свои предположения и отгонял от себя эти мысли. Но они упорно приходили ему в голову. После рассказа железнодорожника об экспрессе, он думал только об этом.

Железнодорожник покачал головой.

– Есть мой старый двухместный аэроплан. Но он в ремонте, работы на несколько дней, – заметил Ньёрд. – И лететь смогут только двое.

– И стать призраками, как воздушный шар, или превратиться в снеговиков… – усмехнулся Форсетти. – Я бы не рекомендовал…

– Можно попробовать пройти по побережью Ближних снов до Верхней Кроны… Правда, перед Великим снегопадом там усиливаются пространственно-временные искажения… – прозвенел, как колокольчик, голос смотрителя Пристаней.

– Вообще-то на шоссе спокойно… То есть там ничего чудесного не произошло, никаких призраков… Последний автобус ранним утром пришёл из Яблоневых сел, – как обычно… – отметила Фрейя.

Девушка расстегнула и снова застегнула молнию на ярко-красной куртке. Она волновалась.

– Мы могли бы поехать на мотоциклах Патруля, все остальные патрульные уже спят. Ещё есть джип. Доедем до Большой эстакады, а там – несколько дней пути… Теоретически… На Верхушку Кроны давно никто не ездил по этой дороге…

– Пожалуй, это лучший вариант, – ответил Скирнир.

Остальные его поддержали.

– Сбор – через час, у здания патруля, – предложил лётчик. – И вооружитесь чем можете…

Все согласились и пошли собираться. Поляна опустела.

Из-за дерева выглянул снеговик.

…Хёд добрался до дома. Несколько раз он переходил на бег и вот, запыхавшись, открыл дверь и вошёл внутрь. Дом был готов к Зимнему сну. Все вещи лежали на своих местах, реактор тихо гудел в дежурном режиме. Ещё несколько часов назад он был уверен, что днём ляжет на кровать, рядом с Эйр, и, покинув «тяжёлое» тело, в лёгком эфирном облике отправится в их общий сон – к мосту и воздушным шарикам, лесу, за которым блестит водокачка на Краю Света. Но сейчас он медлил. Хёд видел – Эйр уже ушла в сон. Перед ним была чуть тёплая статуя. Он поднял её, сильно встряхнул, пытаясь разбудить, хотя знал – пробудить человека, ушедшего в Зимний сон, почти невозможно.