Ну, тут все ясно. В беспощадной борьбе с мигаловцами Девяткин вовсю использует «Гатчинскую мысль», пропагандируя свое общество. А что, хозяин – барин… К заметке было подверстано крупное рекламное объявление с портретом месье Дюваля. С газетного листа знаменитый француз пронзительно смотрел на Сергея большими глазами навыкате. Было в его взгляде что-то тревожное, потустороннее.

Белозеров со вздохом свернул номер, сунул в карман пиджака и побрел домой. Мелькнула странная мысль: пожалуй, месье Дюваль с его метафизическим талантом в гатчинских происшествиях разобрался бы. Вот бы с кем посоветоваться…

Назавтра утром хозяйка самолично принесла во флигель завтрак и, пока Сергей умывался, расставила на столе кофейник, сливки, французские булочки, тарелку с яйцами.

Поинтересовалась:

– Ну, как вам тут у нас? Нравится ли?

– Замечательный город, – искренне сказал Сергей, расчесывая усы. – Красиво, зелено, спокойно, архитектура такая, что рисуй не хочу. Аж глаза разбегаются, с чего начать.

– Начните с Приоратского дворца, – посоветовала Авдотья Семеновна. – Второго такого во всей России не сыщешь.

– Это почему же?

– Потому что земляной.

– Как так земляной? – удивился Сергей и даже отвлекся от подставки с яйцом.

– Да уж так. Есть глинобитные постройки, а эта землебитная. Брали суглинок, пропитывали известковым раствором и получался материал не хуже кирпича. Его в конце прошлого века специально построили, когда император Павел стал гроссмейстером Мальтийского ордена. Думал, рыцари сюда потянутся, обоснуются во дворце, целое приорство для них учредил. А те дальше Петербурга так и не сунулись. Ну, не очень-то и хотелось… Как спалось?

Спалось без задних ног, о чем Сергей и доложил. Не помешали даже наступившие белые ночи. Как говаривал командир эскадрона, спать надо в любых условиях, ибо не выспаться всегда успеешь.

– Ну и славно, – довольно откликнулась Печенкина. – Я что еще хотела сказать… Завтра к семи вечера прошу пожаловать к нам на заседание общества. Представлю членам кружка, а главное – приедет французский ясновидец.

– Месье Дюваль?

– Он самый. Говорят, и будущее предсказывает, и чужие мысли читать горазд. Представляете, какой фурор? – Она плотоядно потерла большие руки в перстнях. – Мигалова лопнет от зависти. И плакать не станем!

«Мне бы твои заботы», – подумал Сергей.

Пообещав непременно быть, он проводил хозяйку, быстро позавтракал и начал собираться. «Можно и Приоратский дворец, – размышлял он. – А можно и другой дворец – главный. Так сказать, поближе к месту событий. Поставить мольберт где-нибудь на площади напротив парадных дверей, взять палитру…» Он поймал себя на мысли, что рассуждает так, словно главной целью приезда в Гатчину была не скрытая разведка, а художественные экзерциции. Смотреть в оба, держать уши открытыми, крутить головой во все стороны – вот его задача. Все прочее лишь маскировка, и заняться любимым рисованием всерьез придется как-нибудь в другой раз. Ах, как жаль! Он успел уже ощутить прелесть Гатчины, безусловно достойную кисти.

Ладно, к делу. Важно с чего-то начать. И начать надо с логических размышлений. Без логики в любом расследовании никуда, это Сергей, прочитавший кучу детективных романов, знал точно. Хоть сержант Кафф из «Лунного камня» англичанина Коллинза, хоть бравый Лекок из книг француза Габорио, хоть сыщик-любитель Дюпен из рассказов американца По – каждый умел строить умозаключения, которые вели к раскрытию очередной кровавой загадки.

А вот он, Белозеров, не умеет, надо это признать. Военная служба, при всех бесспорных достоинствах, приучает скорее к исполнению чужих распоряжений, нежели к полету собственной мысли. Однако человек далеко не глупый, Сергей мыслить никогда не боялся, а сейчас к тому же испытывал своего рода азарт перед мозговым штурмом.