– Языком! – Марина хихикнула, вонзив жало пронзительного взгляда в гитариста.

– Мы, в принципе, можем и остаться! – зашла с козырного туза толстушка, для устрашения бухнувшись в кресло.

Это менее всего входило в планы Виолетты, и она вынуждена была покориться. Кисельный «братец» с трудом скрывал радость, оказавшись в таком цветнике. Уловив суровый взгляд «сестрёнки», напустил на себя немного печали, отчего стал похож на грустного шута, что плохо сочеталось с его конституцией.

… Дружная компания шумно погрузилась в семиместный минивэн, управляемый Александром-вторым.

Виолетта, дабы оградить «братца» от взбалмошной подруги, так и норовившей сесть с ним рядом, отправила, точнее, вытолкала ту на переднее сиденье. Дорога на дачу заняла чуть меньше часа.

Собственно, это был домик в деревне Проскурино, в стороне от автотрассы на Николаевск. Дача принадлежала дядюшке Марины – отставному генералу, который был большим жизнелюбом и развратником.

Генерал называл её «загородной резиденцией» или «запасным командным пунктом», в котором командовал, по большей части, проститутками и женщинами лёгкого поведения.

– Если бы стены моей резиденции умели говорить?! – с сожалением и горечью, что стены его детища безлики и безмолвны и что годы неотвратимо пожирают плоть, досадовал стареющий генерал. Впрочем, если бы стены его домика в Проскурино умели говорить, он узнал бы много нового и о своей любимой племяннице.

К домику был пристроен деревянный сруб, с которого Жульдя-Бандя и начал знакомство. Александр-второй, трансформировавшись из водителя и носильщика в истопника, чиркнув спичкой, из искры возродил пламя, при содействии керосина, вырывающегося из заслонки на свободу.

В предбаннике было две двери, что вызывало удивление тех, кто находился здесь впервые. Жульдя-Бандя, дабы удовлетворить любопытство, открыл вторую, что сразу прояснило её назначение: за ней был обустроен облагороженный красным мрамором бассейн, что для деревни было верхом пасторального зодчества.

Для деревенских мальчишек приезд генерала был всегда праздником.

– Сёдня на выгоне парнуха! – сообщали они друг другу об очередном приезде генерала или его повзрослевшей племянницы, перенявшей эстафету и частенько наведывающейся сюда с друзьями.

За генеральской дачей по утрам собирали на выпас стадо коров, и это место нарекли выгоном. Домовладение было огорожено глухим забором. Мальчишки, для обозрения, наделали в нём долотьями дырок, отчего забор выглядел будто бы после артобстрела.

Гордостью загородной резиденции генерала был банкетный зал в стиле классического пещерного модернизма. Скамьи похожи на сваленные бурей деревья. Стол – на цепях, прикреплённых к балкам чердачного перекрытия. Стол более походил на громадную качелю, и, поскольку на самом деле качался, в столешнице были выдолблены круглые углубления для тарелок и маленькие – для рюмок.

В левом углу – камин, более похожий на обломок скалы с полупещерой. Наскальное архитектурное сооружение, впрочем, использовалось в зимнее время для обогрева помещения и приготовления шашлыков.

Жульдя-Бандя открыл створку вишнёвого цвета резного барного шкафа, в котором змея окольцевала внушительную бутыль с прозрачной жидкостью внутри.

– Изумрудная красавица, – пояснила Марина и бросила красавицу в кресло, в котором уже гнездилась толстуха Кэт.

Та хоть и знала, что змея резиновая, но с необыкновенным проворством покинула насест, утвердившись за ним, не принимая ползучих тварей ни в каком виде. На её лице отразился ужас. Сложно было представить состояние Кэтрин, если бы это была настоящая кобра, гюрза или эфа.