Он снова отказался.

– Обезглавливание? Перелом шейных позвонков? Я знаю сотни способов умерщвления. Уверяю, больно не будет.

– Вы очень любезны, Ками, но сегодня смерть не входила в мои планы, – криво улыбнулся он.

– Уверен? – она вздохнула. – Пойми, чужеземец, если этого не сделаю я, это сделает стража.

– Постой… – Ольгерд уцепился за логику. – Разве есть выбор?

– Выбор всегда есть… но в твоем случае лучше пасть от моей руки. Воины здесь жестоки и неумелы, они не убьют тебя сразу. Ты пройдешь через пытки и унижения.

– А почему засов в этой клетке изнутри? – спросил он вдруг.

– Потому, что здесь мои владения. Этот кусок священной земли был выкуплен церковью милосердия для совершения обрядов. Стража не вправе входить сюда, а я не вправе выходить отсюда.

– Ты… пленник?

– Я всего лишь скромная жрица культа. Здесь моя святыня. Все что нужно приносят, иного не требуется.

– Понятно… А скажи скромная жрица, если я задвину этот засов и просто посижу в твоей клетке?

Ками задумалась. Такой просьбой ее ни разу не огорошивали. С другой стороны, она редко общалась с людьми… подолгу. А этот человек был весьма необычен.

– Солдаты скоро вернутся. Если ты не желаешь принять милосердие из моих рук, я не вправе причинять тебе вред. Стража надо мной тоже не имеет власти. Лишь священный синод имеет на это право.

– То есть я могу быть здесь сколько угодно долго?

– Получается, что так… – подтвердила Ками.

– В таком случае, ты не против, если я здесь подожду? – Он проверил засов и подпер дверь какой-то кованной хренотенью. – Видишь ли, я кое кого жду, но она задерживается.

Ольгерд, немного осмелев, уселся на небольшой коврик. Он был спокоен внутренне, но сердце отбивало не свойственный ему такт. Нужно было немного выждать.

– Почему ты так странно смотришь на меня? – спросила жрица.

– Я бы сказал, что ты слишком красива для убийцы. Как-то не вяжется, – пояснил он.

– Сестрой милосердия может стать далеко не каждая женщина. Отбирают лишь лучших. Самых красивых, сильных и волевых. Мы держим свои тела и души в чистоте и строгости. Ибо помыслы наши должны быть чисты, дабы сомнения не туманили разум.

– Интересная концепция… – тень сарказма промелькнула в его голосе.

– Желаешь взглянуть? – Ками мягко шагнула навстречу и сбросила балахон до локтей, открывая свое мускулистое тело на обозрение.

Душой она не кривила. Имея немалый рост, дева сия обладала развитой, гармоничной мускулатурой. Ее скромная выпирающая грудь и промежность были прикрыты лишь кожаной перевязью, которая опоясывала ее тело вместо одежды, скрепляясь на пересечениях потертыми стальными кольцами. Черная кожа сего одеяния резко контрастировала с ее собственной, мертвенно бледной кожей. На широком ремне вдоль бедра крепились разъемные ножны с клинком, весьма удобные для скрытого ношения. Для того чтобы нанести внезапный удар оружие из них полностью доставать было не нужно. Такие вещички больше подходят наемным убийцам нежели жрице милосердия.

– Не передумал? – она слегка улыбнулась. – Я могу даровать покой в нежных объятиях.

– Ага… – Ольгерд слегка покраснел. – Так тоже можно?

– Ну конечно! – оживилась она. – Поверь, это бывает весьма приятно.

– Гм… отдать душу богам на пике экстаза, конечно поэтично, но я воздержусь, если вы не против.

– Жаль… – она натянуто улыбнулась. – Твое право, чужеземец.

Накинув свой балахон обратно жрица еще пару секунд стояла у него над душой, в надежде что Ольгерд передумает. Поняв, что этого не будет, она вернулась к небольшому церемониальному столу и продолжила прерванные стражей занятия. Снова пахнуло пряными благовониями, по клетке пополз сизоватый густой дымок.