Таких простых и понятных вещей не понимала только Химия. К источнику она ходила редко и, как правило, ночью, когда там уже никого не было. Она вообще вела довольно уединенный образ жизни. Через несколько недель после спаривания она попросила «Того, который сказал: здесь!» построить ей отдельный дом. «Тот, который сказал: здесь!» согласился, но взял с нее клятву, что она не будет вмешиваться в личную жизнь авиаторов со своими нравоучениями. Химия такую клятву дала, и теперь ее не было видно и слышно. «Того, который сказал: здесь!» ее нынешнее поведение вполне устраивало, хотя смысла в таком отшельничестве он не видел. Впрочем, возможно, его отшельничество тоже казалось кому-то странным. Несколько раз его приглашали в семьи в качестве второго или даже первого мужа. Особенно усердствовала в этом плане Толстуха, которой, судя по всему, пришелся по душе образовавшийся в ее доме мужской гарем. Как она справлялась с тремя мужчинами, «Тот, который сказал: здесь!» не знал. Наверно, неплохо, если она постоянно намекала ему на желательность его появления на ее семейном ложе. Но он отказывался, ссылаясь на то, что у него другие задачи и что он не сможет уделять семье необходимое внимание ввиду своей занятости.

На самом деле, однажды установив жесткий иерархический порядок, «Тот, который сказал: здесь!» был не так уж и занят. И единственной по-настоящему серьезной причиной его холостяцкого образа жизни была неожиданно вспыхнувшая любовь к рыжей девушке из Австралии. Теперь, по прошествии времени, он точно знал, что это любовь. Он внимательно следил за ее жизнью с Лаборантом и с удовлетворением отмечал, что отношений у них как таковых нет. Однажды и сам Лаборант признался ему в этом. С непонятным восторгом и искренностью.

– Она на меня не давит, – радостно сообщил он. – Она очень хорошая. Я сказал ей, что нам не надо торопиться, нужно привыкнуть друг к другу, она согласилась.

Лаборант и Рыжая «привыкали» друг к другу уже третий месяц. Рыжая оказалась очень хозяйственной и общительной девушкой. От нее исходила едва ли не осязаемая аура добра, как магнитом притягивающая к себе людей. Она стала по-настоящему душой лагеря. В ее доме, неизменно чистом и ухоженном, всегда было много гостей. Люди любили приходить к ней и растворяться сердцами в ее расположении и сочувствии. Однажды вечером в составе большой компании побывал у нее в гостях и «Тот, который сказал: здесь!». За весь вечер он не перемолвился с Рыжей ни словом, но несколько раз встретился с ней взглядом. Ему даже показалось, что на него она смотрит как-то по-особенному, но не мог расшифровать негативный или положительный смысл такого персонального внимания. Да и Лаборант не давал ему задуматься о загадках визуального общения, поминутно переспрашивая о комфортности пребывания «Того, который сказал: здесь!» у него в гостях. Вот уж кто не являл собой никакой загадки, с неподдельным счастьем на лице принимая дорогого гостя.

Именно Рыжая предложила отпраздновать первые полгода на острове, устроив что-то вроде костюмированного бала. Ее идею приняли на ура, а «Тот, который сказал: здесь!» недоумевал, как мысль о таком простом механизме создания традиций не пришла ему в голову с самого начала. К празднику все готовились с большим воодушевлением. Два музыканта из Голландии умудрились в катастрофной суматохе спасти акустические гитары. Хотя скорее это гитары спасли им жизнь, поскольку на берег они выбрались без спасательных жилетов. В первые месяцы им, да и всем остальным тоже, было как-то не до музыки. Теперь оба каждый вечер разучивали песни народов мира, раскладывая их на две партии. По коллективному сценарию выходило, что праздник начнется с избрания королевы бала, которая выберет себе короля. Король и королева откроют танцевальный вечер какой-нибудь хорошей медленной композицией под аккомпанемент голландцев, а потом веселье продолжится застольем.