Она в шутку сердилась, но по ее пунцовым довольным щечкам было ясно, что Николаев недалек от истины. Впрочем, по окончании школы многие ученики продолжали поддерживать с Лизой контакты, делясь своими успехами или неудачами уже на студенческом поприще. Некоторые звонят до сих пор. В общем, серой мышкой ее не назовешь и в привлекательности внешности и натуры ей не откажешь. Единственное замечание… Даже не замечание, а констатация не совсем эротичной укоренившейся традиции, одно представление о которой повергало Николаева в жутчайшую усталость. Она не признавала секс как физиологическую разрядку и требовала неукоснительного соблюдения определенного ритуала: поцелуи, ласки и т. д.

Николаев не возражал против прелюдий, но полагал, что они не всегда уместны в обычной жизни. Работа, дом, борьба за место под солнцем, куча версий в башке. Родные все-таки люди, не медовый месяц, в конце концов – иногда можно обойтись и коротким, но энергичным обменом гормонами. Лиза подобные попытки пресекала в зародыше и начинала говорить о любви и внимании. У Николаева такие разговоры вызывали скуку и раздражение. Он, конечно, внимал, но очень хотел сказать: «Дорогая, когда ты повзрослеешь? Нам по тридцать пять лет, десять лет в браке, двое детей. Какие розы и французские рестораны, черт возьми? Невозможно поддерживать страсть на уровне первого года знакомства. Дальше наступает ответственность – перед детьми, перед обществом. Я же тебя люблю и не бегаю налево. У нас все как у людей. Дети сыты и одеты, каждый год отдыхаем в Турции или Тунисе. Ну зачем эти кривляния в виде томного взгляда и замедленного передвижения на четырех конечностях. Если честно, то становится смешно и возникают проблемы с эрекцией…»

Ничего этого он, конечно, никогда не говорил, но поскольку частенько продумывал такую версию диалога с женой, то стал замечать за собой, что нередко избегает постели. Получалось даже лучше, чем с сексом. Поводов для «серьезных» разговоров оставалось все меньше и меньше. Сегодня он вообще не беспокоился на этот счет. У жены начались месячные, и он имел в запасе «законный» трехдневный отпуск. Кстати, именно поэтому он и захватил с собой тетрадь этого сумасшедшего автора. В обычные дни Лиза не очень любила, когда он пытался работать дома. Во время месячных она была всецело поглощена собственными ощущениями.

За тетрадью пришлось возвращаться после ужина в гараж. Николаев так и оставил ее на заднем сиденье. Было уже поздно – около одиннадцати часов вечера. Но не хотелось появиться завтра на работе без определенных выводов по части вещдока, взятого на дом в целях экономии времени на расследование. На улице было очень тихо, в гараже и вовсе воздух звенел от хрупкой неподвижности. Николаев машинально уселся в машину на место водителя и, включив свет, открыл тетрадь.

– А что, вы говорите, у вас с женой? Я имею в виду сексуальные проблемы.

– Ну, я бы не назвал это проблемами.

– Когда у вас в последний раз был секс с супругой?

– Это обязательно?

– Да.

– Ну… Последние две недели было как-то не до этого… Три… да, три недели назад.

– А почему последние две недели вам было не до этого?

– Так я, собственно, по этому поводу к вам и обратился. То есть не по поводу секса, а по причине некоторых странных моментов, скажем так, в моем поведении, ранее мне абсолютно не присущих. Но вы же хотели подробно и с самого начала, поэтому я и рассказываю вам об этом деле, которое, как мне кажется, стало неким толчком для ненужных размышлений и, соответственно, поступков.

– Тогда у меня другой вопрос: вы изменяете своей жене?