Если о должности лейтенанта читатель уже имеет некоторое представление, ну, а корабельный лекарь в каких-либо дополнительных комментариях и вовсе не нуждается, то о должности корабельного секретаря, пожалуй, стоит сказать пару дополнительных слов. Секретарь в русском флоте той поры, по сути, являлся помощником капитана по учёту личного состава и штабной работе. Он контролировал работу всех служб снабжения, переписки. Секретарь вёл бортовой журнал, знакомил экипаж с Уставом, письменными приказами и распоряжениями старших флотских начальников, вёл судебные протоколы, составлял контракты на поставку припасов. При этом корабельный секретарь не имел права, покидать борт корабля пока тот не будет поставлен на длительную стоянку и не будет разоружён. Исключением являлся, как раз тот самый случай, о котором и идёт ныне повествование. То есть тогда, когда секретарь должен был исполнять свои обязанности непосредственно на берегу.

– Когда мы можем забрать наших офицеров? – как, и положено, переговоры вёл лейтенант Аничков, старший по должности. С переводом ему помогал Стародубский.

– Да хоть сейчас… – усмехнулся в ответ начальник полицейской службы. – …Главное, чтоб вы их сразу доставили на борт корабля, и более не отпускали на берег. Уж больно они задиристые и драчливые. Задержанных выведут минут через пять-семь. Пока ж вы можете забрать их оружие.

После чего, Аничкову были переданы шпаги и кортики.

В помещении полицейского участка, кроме русских офицеров, прибывших за своими сослуживцами, присутствовали ещё трое. Судя по морской форме, Говоров сразу определил их принадлежность к голландскому флоту. Похоже, голландские офицеры так же прибыли за своими сослуживцами, успевшими набедокурить минувшей ночью.

Пока ожидали задержанных, Герман внимательно вслушивался в разговор тех голландцев. Ундер-лейтенант хорошо понимал, о чём те говорят. И в первую очередь, внимание Говорова привлекло упоминание шхуны «Фортуна». Слово «Фортуна» они упомянули не менее десяти раз. Именно поэтому ундер-лейтенант и посчитал, что голландцы имеют самое непосредственное отношение к данному кораблю. А ещё Герман вспомнил о том, что именно об этом самом судне упомянул нынешней ночью оборванец, получивший от Германа золотую монету.

Улучив благоприятный момент, когда голландцы вдруг замолчали, Говоров обратился к ним с достаточно простым вопросом.

– Если не ошибаюсь, вашим судном является «Фортуна»?

– Да, так оно и есть… – с некоторой насторожённостью ответил один из голландцев. – …А в чём, собственно говоря, дело?

Кроме иностранцев, на Говорова с опаской оглянулись и офицеры фрегата «Полтава». Дескать, что может быть общего у русского ундер-лейтенанта с иностранными моряками?

– На сколь мне известно… – не обращая внимания на своих соотечественников, продолжил расспрос Говоров. – …Штурманом на вашем корабле ранее служил некто Ван дей Кюйст. Возможно, я несколько ошибся с именем. Да, и судя по возрасту, Ван дей Кюйст служил на вашей «Фортуне» довольно-таки давно…

– Отчего же, «давно»?.. – на сей раз, с определённым недоумении переспросил один из голландцев. – …Ван дей Кюйст, был списан на берег не более недели назад. Сразу по прибытию в Копенгаген.

– Позвольте узнать причину его списания на берег? – не унимался Герман.

– У него обнаружилась серьёзная болезнь.

– Очень серьёзная болезнь… – поддержал разговор ещё один иностранец. –…За какой-то месяц он, крепкий и здоровый мужчина, вдруг превратился в измождённого старика.

– Что это была за болезнь? – пришло время напрячься уже Говорову.

– Порча… – непроизвольно вырвалось у третьего голландца. – …Чёрное колдовство. Он был сильно околдован. Быть может, ему кто-то позавидовал или наслал любовный приворот…