– Ты меня использовал… Какой же ты сволочь… Просто взял и надругался, лишив меня невинности… – причитала она, уливаясь слезами.
– Хейла, перестань. Я ведь не знал… – присев рядом с дамой, офицер принялся поглаживать её по спине, словно то был маленький обидчивый ребёнка. – …Не надо. Успокойся.
– Чего ты не знал?.. – оторвавшись от подушки, дама уставилась на ундер-лейтенанта. – …Ты даже не удосужился узнать кто я, откуда. Лишь спросил, как моё имя и тотчас вогнал в меня свой шампур.
– Ну, извини. Подскажи, чем я могу искупить свою вину? – почувствовав некоторую слабинку, Говоров перешёл из глухой обороны в осторожную контратаку.
– Мог бы налить девушки вина, поговорить, расположить. А уж после и начал свои похотливые приставания.
– На военном корабле спиртного нет… – Говоров попытался возразить, однако тотчас встрепенулся. – …А впрочем, обожди…
В голову Германа вдруг пришла идея, сбегать к Лазареву, отвечавшему за продовольственное снабжение корабля. У этого прохвоста всегда можно было разжиться чем-то этаким. Но в самый последний момент что-то заставило его заглянуть в свой сундук. Именно там он обнаружил две бутылки французской наливки.
В сознании офицера тут же мелькнула мысль: «Ну, конечно. Ведь это сон, потому и всё здесь возможно».
Молча выпили. Дама чуть повеселела. На её лице появился кое-какой намёк на улыбку.
Следующая их близость была уже обоюдно желаемой. И, тем не менее, под самое утро, когда мужчина и женщина в блаженной истоме оторвались друг от друга, Хейла вновь закрыла лицо одеялом и тихо расплакалась.
– И всё же, ты меня подло опорочил… – её голос, прорывающийся сквозь тяжёлые всхлипывания, звучал несколько отрывисто и весьма сумбурно. – …Ведь я тебя никогда более не увижу… Как и ты меня… Поматросил, и бросил…
Герману ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть, закрыть глаза и погрузиться в блаженную полудрёму.
Глава 6
На сей раз, пробуждение Говорова было более тягостным. Нет, не в физическом плане, а скорее в эмоциональном. После минувшей ночи, со слезами, всхлипами, обвинениями и прочими девичьими капризами, на душе офицера остался какой-то неприятный осадок. Ранее, всё было гораздо проще, более беззаботно.
Герман достал из своего потайного места всё ту же магическую колоду карт, разложил её на столе веером.
«Вот она, та самая «двойка пик», эта чёртова Хейла, сумевшая подпортить мне настроение. Как не крути, а женщины всегда оставались для меня непредсказуемыми существами. Даже во сне, они умудряются устроить какие-то истерики, скандалы… – всматриваясь в карты, Говоров принялся размышлять о представительницах противоположного пола. – …Выходит так, что между девушками, побывавшими в моей постели, не так уж и много общего. Их ни в коем случае нельзя укладывать в одну единую колоду. Каждая из тех красоток – это отдельная, самостоятельная история, своя независимая повесть, потому и должен я, каждый раз подстраиваться, аккуратно прощупывая свою очередную гостью, дабы вновь не попасть впросак, как с этой самой Хейлой.
А впрочем, кто его знает. Быть может, минувшей ночью я столкнулся с обычным исключением из общих правил. Как говориться: для каждой бочки мёда, должна быть и своя ложка дёгтя. Ладно, поживём – проверим…»
При этом офицер вовсе не заметил одну немаловажную деталь. Дело в том, что все «двойки» в мистической колоде карт, каких-то четыре дня назад, казавшиеся ундер-лейтенанту абсолютно новенькими (от них как будто бы ещё пахло свежей краской), на сей раз выглядели несколько потрёпанными, примерно такими же, как «тройки» или «четвёрки».