– А я, – говорит Гарди, – И не поэтому вовсе пришел. Мне купец уважаемый Станиславус из Крисберга долю половинную в своём деле предложил. Да только обокрали нас лихие люди. Я первым делом прознал, как провернули такое лихоимство.
– По рунам гадал, – осмелел сотник.
– Зачем камни священные тревожить, когда разум есть! – смеется Гарди, – Раз не на телегах вывезли, значит лодочками маленькими! Наняли со Станиславусом Олафа с его воинами, да отчекрыжили уши придуркам! Им же такую прорву товара было невозможно далеко увезти, сразу нашли! У Олафа воины знатные. Воры даже поранить ни одного не смогли, как их повязали!
– Что, всех воров порешили? – косится Большак на уши.
– Да нет! – Гарди вина подливает собеседнику, а себе водочки, – Повязали. Двоих-троих только насмерть. Уши с живых срезали. Не боись, жить будут! Мы им железом калёным раны прижгли, кровь остановили!
А у Большака кровь стынет в жилах от таких подробностей. Сидит ни жив, ни мёртв. Чем дело закончится с таким собеседником, не знает.
– А Олаф со товарищи сейчас внизу обедают, – подливает масла в огонь Гарди.
Порешали.
Утром отправился сотник Большак к князю на поклон. Так и так, великий князь, взяли воров. А помог нам в том рунный мастер Гарди. Он камешки кинул, и Силы Высшие ему всю правду и указали.
Князь преисполнился. Гарди приблизил к себе внове. Олаф со своими бойцами зимовать остались в Новом Граде. Там, глядишь, и осядут. Под Олафом теперь весь промысел Безухого. Все пристани, значится.
Да и сотник Большак не в накладе. Тем, что жив. Хотя бы. А жир нарастёт! Знамо дело же, где войну холмик землицы сырой – там сотнику стражи сто серебренников!
Счастье не быть князем
– Ты, брат, сам как судьбу испытываешь! Так всё ставишь, что воры да убийцы на тебя слетаются, как мухи на говно! – стольник княжеский, дядька Зорян, смотрел сурово.
– Не понял я тебя, Зорян! – Гарди отставил кубок с вином, – Живу я мирно. Чужого не ищу. Никого не задеваю. Что не так-то?
– Ну, ты дурнее, чем ты есть не прикидывайся! – дядька хлопнул ладонью по столу, – Давай я тебе на пальцах объясню, если под дурня косишь!
– А, давай!
– Перво-наперво, с князем нашим, Святославом Игоревичем, ты дружен. То в таврели, то в шахматы играете. Беседы ведете, так говорю? – Зорян выпятил ладонь и загнул палец.
– Так, верно всё.
– Во! Сотник Большак купцов в порту нагибает, мзду берёт. Олаф там же при деле, грабёж чинит. А ты в доле и там, и там!
– Ну, это ты преувеличиваешь, – Гарди ухмыльнулся, – Но палец загни, ладно уж!
– Вина ты пьешь в корчме греческие, закуски дорогие…
– Сразу загибай! – перебивает Гарди уже с откровенным хохотом, – В этом вообще прекословить нечего!
– Вот! – дядька Зорян начал загибать пальцы заново, – Во-первых, ты всем недругам Святослава Игоревича поперёк глотки. Во-вторых, недругам Большака. В-третьих, вражинам Олафа тоже не друг.
– Да загибаешь ты! Не только пальцы, но и мысль больно далеко заводишь!
– А что? Скажешь, я не прав?
– Разве что отчасти, – Гарди почесал в затылке, – А отчасти и остерегутся связываться, зная, с кем я дружен.
– Остерегутся, да не все! Ты этим только отбор швали всякой сделаешь, – дядька Зорян вздохнул, – А волчарам матёрым только интересней станешь. Так то!
Выпили ещё в молчании. А перед расставанием дядька Зорян мысль пространно докончил:
– Ты, Гарди, сам по себе. Человек вольный. Только вот что помни: нет у нас, в Новом Городе, власти князя. Он – только один из больших людей. Одних купцов десятка два, чьё слово не меньше княжеского стоит.
– Да я за княжьей спиной и не думал хорониться, – возразил Гарди.