Кажется, боевой задор, с которым мы ехали сюда, покинул Камбулата окончательно, и теперь все происходящее уже не казалось ему веселым и интересным приключением.
Ладно. К черту эмоции. Морозов прав: кто-то все равно должен навести порядок, если ни полиция, ни власти не реагируют. А питать теплые чувства к местным у меня нет ни единого повода, особенно после атаки на физфак. Мои собственные методы в прошлой жизни сложно было назвать мягкими, исполненными высокой морали или однозначно этичными. И прозвище Серый Генерал я заслужил не только за раннюю седину.
Так что все метания – прочь. Пришло время вскрыть этот гнойник.
– Готовы? – Бородатый взглянул на меня и, не дожидаясь подтверждения, повернулся ко второй двойке. – Ваша сторона левая, наша правая. Вы, – снова взгляд на нас, – остаетесь здесь. Появится кто не из наших – лупите по корпусу. Все, работаем!
Четыре фигуры разделились, расходясь по разные стороны улицы. Бородач на миг замер у дверей ближайшей лачуги, а потом врубил фонарь на цевье в режим стробоскопа и мощным ударом ноги снес хлипкую дверь с петель.
– На пол! Все на пол, быстро! Лежать, я сказал!
Глава 7
Грохнул дробовик, послышался истошный женский крик, мат, звуки ударов… Примерно то же самое раздалось и с другой стороны. А через полминуты хаос охватил весь поселок: крики, ругань, выстрелы… Я покачал головой.
Шороху мы здесь действительно наведем… Вот только что из этого получится?
Через минуту хлопнула дверь дома справа, и на улице показался бородатый. Перед собой он гнал смуглого, чернявого мужика лет сорока и двух подростков – полные копии старшего. Следом за супругом и сыновьями семенила закутанная в огромный цветастый платок женщина.
– Пошли, пошли, быстро!
Один из пацанов замешкался, и бородатый толкнул его стволом дробовика в спину. Тот вскрикнул, мужик развернулся, намереваясь что-то сказать… И тут же полетел на землю, получив прикладом в грудь от второго бойца в балаклаве.
– Встать! Пошел, быстро! – рявкнул тот, пиная беднягу по ребрам. Тот кое-как поднялся и, согнувшись, заспешил к выходу из двора.
– Пошли, кому сказано! – рявкнул бородатый. – В центр поселка! Дернетесь – стреляю!
Калитка перед домом слева распахнулась, и из нее практически вывалился молодой парень с окровавленным лицом. За ним показалась вторая двойка наших.
– Пошли! Быстро! Нехрен тут стоять! – вразнобой кричали «штурмовики».
– Следующий дом! – рыкнул бородатый.
Мы сместились чуть дальше по улочке, и процедура повторилась.
– Твою мать, Вовка, это что происходит? – Когда из следующего дома пинками выгнали молодую цыганку, прижимающую к груди орущий сверток, глаза Камбулата под балаклавой стали совсем дурными. – Они что, вконец с ума посходили?
– Полицейская операция, – буркнул я, наблюдая, как кто-то из местных пытается броситься на бородатого и получает прикладом в лицо. – Вот так вот «на земле» и работают. Или ты думал, что все красиво и чистенько, как в кино?
– Нет, но…
– Смотри лучше в оба! – оборвал я друга, внезапно разозлившись.
Причем злился я не на Камбулата. А то ли на бородатого, то ли на себя… то ли на ситуацию в целом. Которая, несмотря на мои же слова, несмотря на всю неприязнь, что я сам питал к местным, казалась мне неправильной и… грязной.
Странно. В прежней жизни я, наверное, и внимания не обратил бы на подобное. Но сейчас острое и даже болезненное ощущение шло откуда-то изнутри, чуть ли не прямиком из спинного мозга. Навсегда исчезнувшая личность Володи Острогорского будто на мгновение прорезалась из глубин бытия, чтобы огрызнуться. Похоже, все это парню нисколько не нравилось…