– Собирай свои монатки! Нам нужно выдвигаться! – она ещё раз тряхнула его для верности и одним прыжком оказалась у двери.

Матвей всё ещё плохо соображал. Он как будто и не спал вовсе, так, только глаза прикрыл. Парень нащупал свой рожок и посох, закрепил их на поясе и вышел из избы. Щурясь от утреннего солнца, он замотал головой в попытке взбодриться и увидел это.

На горизонте до самых облаков поднимался столб из пыли. Пока тихо, но уже слышались мерные шаги стада: тум-тум-тум-тум, тум-тум-тум-тум. Сами коровы ещё не показались, но один только вид этой пыльной стены наводил ужас. Она была грязным, коричневым пятном на зелёной ткани равнин.

– Чёрт, – Варя стиснула зубы. – Я думала, они будут позже. Куда он их так гонит?

– Похоже, хороших пастбищ к востоку от Великого Леса больше нет, – хмыкнул Полевик, подходя к девушке. – Пастух пытается откормить своё стадо до начала зимы.

Варвара бросила на старика странный взгляд, но ничего не ответила, а вместо этого махнула рукой:

– Пора! Нам нужно добраться до деревьев как можно скорее.

С этими словами она тут же зашагала к лесу вдали. Полевик только вздохнул и потопал следом, за ним увязалась Полуденница. Матвей, в спешке запихивая свои пожитки в заплечный мешок, оказался последним.

Шли они в тишине, прерываемой только далеким топотом стада. Парень то и дело украдкой смотрел на лица своих спутников и поражался: Полуденница была весела, чуть ли не насвистывала, явно наслаждаясь восходящим солнцем; Полевик был спокоен и не выказывал никаких эмоций; Варя затравленно озиралась, как будто боялась, что её увидит кто-то ещё. Каждый думал о своём, как будто прямо за их спинами не вышагивало целое Велесово Стадо!

Понемногу лес становился всё ближе, и гигантское дерево потихоньку заполняло своим силуэтом поле зрения парня. Небо, солнце, облака, другие деревья – всё скрывалось за раскидистыми ветвями. Птицы целыми стаями летали вокруг нижней трети ствола, залетали в трещины в коре, как в пещеры. Обычные сосны у подножия гиганта покачивались на ветру, но исполин стоял неподвижно. Просто думать про это как про дерево получалось с трудом. Перед ним была живая скала, не меньше.

Парень бросил взгляд через плечо. Может, ему показалось, но в облаке пыли он смог разглядеть рогатые силуэты.

Вдруг издали раздалось протяжное мычание. Оно было таким низким, таким утробным, что невозможно было представить, что этот звук может издавать живое существо. Мычание длилось и длилось; Матвей начал считать про себя, и только когда дошёл до тридцати, наступила тишина.

– Это ещё что, – усмехнулась Варвара, заметив выражение его лица. – Раньше на этих тварях ещё и колокола висели. Власти города согласились их снять, когда слишком много купцов стали жаловаться на глухоту.

– Как кто-то вообще может жить в Стаде, если там так пыльно и шумно? – парень старался не сбивать дыхание.

– В самом городе вполне неплохо, – Варя пожала плечами. – Ты сам всё увидишь.

Дерево становилось всё ближе и ближе. Теперь, когда Матвей задирал голову наверх, он видел только ветви и море зелени. Вокруг воцарились мягкие сумерки. От такой перемены Варя заметно расслабилась и даже расправила плечи.

– Как только дойдём до ствола, сделаем привал, – объявила она.

Полуденница, всё это время не отрывавшая взгляда от дерева, замедлила шаг, чтобы поравняться с Матвеем.

– Эй, пастух, а в человеческом мире такое есть?

– Нет, – помотал головой он. – Даже близко.

– Чувствую себя муравьём, – пробормотала нечисть. Её глаза следили за узором на коре. – Вот бы найти пшеничный колос под стать такой громаде. Это было бы самое прекрасное зрелище на свете.