– Когда мы вернёмся, я расскажу всё Его Величеству, и всю вашу разбойничью шайку накроют! – пообещал несчастный Гегель.

– Да что ты говоришь, миленький! – ещё более сладко проблеял Беральдо и снова стал серьезным. – Запомни, мы не из тех, кого можно напугать таким способом. Наш дож, да благословит его Мадонна, – он перекрестился, – не даст своих верных слуг в обиду!

Винченцо и Матиа кивнули в знак согласия.

– Значит, ваш дож такой же разбойник, как и вы! – яростно произнес Петер и осекся, потому что Беральдо приставил ему кинжал к горлу.

– А вот за это, старик, – мрачно предупредил Винченцо, – можно заслужить верёвку. Давай, Матиа, тащи его на рею!

– Ой, что ты, дружище, – Беральдо заговорил своим прежним елейным тоном, – давай лучше я его зарежу вот этим кинжальчиком!

– Опомнись, Беральдо! К чему лишняя кровь на корабле? Ладно, старик, живи, – он выпустил Гегеля. – Но помни: Матиа будет следить за тобой, и, если ты только пикнешь о нашем дельце кому-нибудь из команды, твоя жёнушка тебя уже не дождется!

– Мы тебя предупредили! – многозначительно подтвердил Беральдо. – Пошли, Винченцо!

И оба приятеля, завернувшись в плащи, удалились обратно на свой корабль.

– Понял? – спросил Матиа несчастного боцмана и, когда тот кивком выразил свою покорность, махнул рукой. – Ладно, старый сморчок, ступай спать, сейчас моя смена!

А в покоях посадника Шигоны тоже не спали. У хозяина сидела его сестра Варвара Афанасьевна – та самая женщина, которая была с Настенькой на пристани – и с воодушевлением рассказывала брату о случившемся происшествии, сопровождая свой рассказ глотками воды из чарки.

– И вот, братец, он твоей дочке перстень вернул, а она и говорит: «Возьми его от меня в подарок». Он взял, да еще и ручку ей поцеловал. Бывают же в неметчине этакие молодцы, а? – с видом превосходства закончила старая боярыня.

– На ловца и зверь бежит, – кивнул посадник и, вздохнув, оперся на локоть. – Одно в них нехорошо, Варвара: говорят, будто они на девиц оченно падки, и невест могут прямо из-под венца умыкнуть.

– Да ну? – изумилась Варвара Афанасьевна и сделала большой глоток. – А со мной, братец, тоже история была. Я в девичестве на пристань любила ходить, смотреть, как купцы товары разгружают. Само собой, тайком от матушки. Ну и положил на меня глаз один басурман – не то швед, не то саксонец… И вот подарил он мне платок – ткань заморская, цвета лунного, с серебряными ниточками. Думаю, что же с ним сделать, чтоб маменька чего не заподозрила – да и повесила в светёлке на окно, чтоб солнце не больно ярко слепило. А? И ведь никто не догадался! – Варвара Афанасьевна от души рассмеялась, и серьги в ее ушах мелко затряслись.

– Ох, сестрица, уболтала ты меня! – с некоторой досадой махнул рукой Шигона. – Ладно, пошли спать, а то, чай, скоро первые петухи запоют.

Следующий день прошёл на редкость удачно. Майер выбрал несколько шкурок черного хорька и, складывая их в сундук, уже представлял, как его милость господин бургомистр обрадуется такому подарку, а Якоб присмотрел чудесные ожерелья из речного жемчуга для Маргариты и ее матери фрау Марты. Сокровища были незамедлительно отнесены на «Лебедь».

– Что ж, племянничек, дела у нас идут удачно, значит, мы скоро можем отправляться. А по дороге завернём в Ливонию и продадим там оставшуюся селедку, – говорил племяннику довольный Майер по пути к кораблю.

– В Ливонию, дядюшка? – переспросил Якоб. – А как же разбойники, что грабят торговые корабли по пути в Чудское озеро?

– Разбойники? Якоб, мальчик мой, ты пуглив, как заяц! – снисходительно бросил купец. – «Лебедь» уже десять лет ходит по рекам и озерам Ливонии и русичей и испытал немало, поверь! Моя команда хорошо подготовлена, чтобы дать грабителям решительный отпор. Так что не тревожься! – он по-отечески положил юноше руку на плечо.