В 211 году до н. э. Ганнибал предпринял, пожалуй, последнюю серьезную попытку решительными действиями переломить ход войны в свою пользу: карфагеняне направились к стенам Рима. Так Ганнибал собирался заставить римлян снять осаду с кампанского города Капуя, да и мысль о взятии самой столицы не выходила у него из головы.

Вот тут-то и началась в Риме настоящая паника. «Ганнибал у ворот!» – эта знаменитая фраза казалась римлянам еще пару веков не менее зловещей, чем современникам описываемых событий. Тем не менее сенату удалось оперативно собрать легионы и отбить атаку пунийцев. Другая версия – полководцу помешал сильный дождь. Вскоре римляне взяли Капую, и, в общем, в ходе войны наступил перелом не в пользу Ганнибала.

На последнем этапе войны в римской армии на первый план выдвинулся Публий Сципион. Это был человек незаурядного дарования, настоящий харизматический лидер, порой до безрассудства смелый, но исключительно удачливый. Сципион Младший быстро восстановил положение римлян в Иберии, а в 210 году до н. э. предпринял рискованную, но результативную операцию по взятию Нового Карфагена.

Оба брата Ганнибала, Гасдрубал и Магон, вынуждены были покинуть Иберию. Гасдрубал повторил путь брата, перешел через Альпы, но вскоре погиб в бою с врагом. Умер от ран и второй брат Ганнибала, Магон. Сам полководец был зажат римлянами на юге Апеннинского полуострова.

Рим собирал силы для войны уже на территории Африки. Возвратившийся из Испании Сципион настаивал на этой экспедиции. В его пламенной речи, которую не то цитирует, не то пересказывает Тит Ливий, отражена общая позиция римских историков по поводу важных причин победы их государства: «Ганнибал не надеялся, что к нему в Италии перейдет столько городов и племен, сколько их перешло после каннского бедствия; в Африке у карфагенян все еще неустойчивее: они – неверные союзники, суровые и высокомерные господа.

Мы, даже покинутые союзниками, устояли благодаря собственным своим силам и римскому войску – у карфагенян нет граждан в их войске, у них оплачиваемые наемники, африканцы и нумидийцы, верность их легковесна, мысли переменчивы». На самом деле, 15 лет, проведенные Ганнибалом в Италии, говорят о том, что в его армии были не такие уж ненадежные наемники.

Степень же «высокомерности» Карфагена по сравнению с Римом – вопрос спорный. Скажем так: возможно, аристократы – члены совета Карфагена – действительно были «слишком далеки от народа», не доверяя даже своему лучшему полководцу. Римские сенаторы проявили большую гибкость.

Но до демократических реформ в армии или предоставления италийским союзникам полноценных прав тоже было еще далеко. Осуждение Карфагена в данном случае – это возможность выразить свои республиканские и гражданские симпатии для самого Ливия.

Весной 204 года до н. э. легионы под руководством Сципиона благополучно достигли Утики, города неподалеку от Карфагена. Поняв, что война в Италии для него окончена, отбыл в Африку и Ганнибал. Решающая битва войск пунического полководца и Сципиона произошла в 202 году до н. э. при Заме. Карфаген потерпел в ней сокрушительное поражение.

Даже если римские историки преувеличивают потери противника, дальнейшие события подтверждают, что африканский город не мог оправиться от этого поражения – условия мира, который окончил Вторую Пуническую войну, были тяжелы для Карфагена.

Интересно, что описывая битву, Тит Ливий поднимается до необходимого исторического обобщения: «Прежде чем наступит завтрашняя ночь, они узнают, Рим или Карфаген будет давать законы народам. Не Африка или Италия будет наградою победы, но целый мир».