– Где мы? – посмотрел я на девушку, по сути, зная ответ.

– В твоем внутреннем мире, – подтвердила мои мысли Саша.

Я подошел к ледяной стене и заглянул в свое отражение. Там был не я. Там был вообще не человек, хотя… нет, две руки и две ноги на месте, рост под метр восемьдесят три, голова тоже вроде на месте. Вот только это не один человек, а словно две половинки от разных парней, непонятным образом объединенные в одно целое. С правой стороны на меня смотрел мужчина – горец, куда более смуглый, чем я, с легкой небритостью и строгим взглядом. Он смотрел серьезно, и с таким выражением, словно и не улыбался никогда. Слева был молодой парень с голубым, смеющимся глазом и светлыми волосами. На первый взгляд можно было бы сказать, что он весельчак и балагур. Эти две половины так разнились, что никак не могли быть одним целым, но почему-то были.

– Что это? – я коснулся правой рукой левой щеки и ощутил легкую неприязнь.

Словно две половины меня не принимали друг друга.

– Это твой мир, Ган. И ты знаешь ответы на все вопросы, только ты их и знаешь.

– Я не знаю…

– Подумай, ведь твоя правая сторона повернута к городу, а левая к горам.

– Я слишком «кавказец» среди русских и слишком «русский» среди кавказцев, – понял я. – Ни те, ни другие никогда не примут меня.

– Это твой мир, Ган. Ты его создал. И именно ты не даешь им принять себя. Ты решил за них.

Я посмотрел в такие теплые глаза девушки и в очередной раз понял, что она права.

– Пойдем дальше, я уверена, что нам с тобой нужно попасть туда, – указала она на большой ледяной купол в центре лабиринта.

– Наверное, – кивнул я.

Мы вошли в первый тоннель и двинулись прямо коридору. Со всех сторон веяло холодом, замораживающим и отрезвляющим, но я понимал, что останавливаться нельзя. Мы вышли к небольшой комнате, где стояли скульптуры, сделанные из того же материала, что и все вокруг.

– Кто это? – заинтересовалась она.

Я подошел к первой скульптуре и посмотрел на милую девушку со шпагой на поясе.

– Иветта. Моя подруга.

– Просто подруга? – хитро заглянула в глаза Саша.

– Она признавалась мне в любви, да и мне она была симпатична.

– Почему она здесь, Ган? Почему они все здесь? Ведь у всех этих девушек есть что-то общее.

Я осмотрел статую и утвердительно кивнул.

– Со всеми ними меня связывают какие-либо романтические отношения. Все они пытались попасть в мой внутренний мир, но я водил их кругами по этому лабиринту, пока они не превращались в лёд.

– Зачем?

– Я… я не знаю, – виски вдруг начали болеть. – Наверное, я боялся… слушай, давай пойдем дальше?

– Ра-а-а-а-а! – рык, раздавшийся в лабиринте, заставил меня вздрогнуть так же, как и мою спутницу.

– Что это? – посмотрела она на меня.

Следом раздались какие-то вопли.

– Я не знаю, – честно признался я.

– Хорошо, давай пойдем дальше.

Мы прошли в следующий коридор, и вскоре справа показалась камера. В ней стоял молодой я и девушка.

– Но почему? – смотрел «я» на нее растерянно.

– Мои родители против наших отношений. Они считают, что я нужна тебе только для забавы.

– Но это ложь! Я люблю тебя! Я хочу жениться на тебе и прожить всю жизнь вместе!

– Прости. Папа говорит, что кавказцы только развлекаются с русскими девушками, а женятся только на своих. Причем только на девственницах.

Девушка ушла, а в глазах молодого меня было непонимание и… боль. Эта боль словно передалась от него ко мне, разрывая грудь на клочки, но я стерпел и пошел дальше.

– То есть ты ушла к нему, – я пристально и с некоторой иронией смотрел уже на другую свою девушку. – Ты же говорила, что он как мужчина тебя вообще не интересует.

– Аслан, не начинай, пожалуйста, а? Тогда не интересовал, а теперь интересует…