– Нет, – говорю я, понимаю, что подбородок дергается, хочется расплакаться. – Не сниму. Я не верю.

Взгляд Шу леденеет.

– Что ж, – говорит она, вставая. – Тогда я ничем не могу помочь. Патрик, тогда она твоя. Развлекайся.

У меня сердце в пятки уходит. Нет-нет-нет… Я не хочу.

И так хочу остановить, снять, отдать, и чтобы этого не было… боже мой!

А Патрик подходит ближе, расстегивает штаны. Вот прямо так, сразу…

Хочется зажмуриться.

За что мне все это?!

И тут за окном трубит рожок. Громко, требовательно.

– Какого хрена? – возмущается Патрик, оборачивается к окну. – Что ему еще?

* * *

Рожок настойчиво трубит снова, зовет.

– Его величество, король Эйгон Ри’Мооран! – поставленный громкий голос со двора.

Патрик грязно выругался.

А вот Шу смешно.

– Он не успокоится, – сказала она. – Он упрямый, каких еще поискать.

– На что он надеется, интересно?

Шу только плечами передернула.

– Спроси и узнаешь. Он уже все равно уже прилетел.

– Тебе весело, да? Весело? Во что ты меня втянула, сучка? Ты пойдешь со мной! И будешь сама с ним объясняться!

– Ты испугался? – она удивилась, усмехнулась. – Я думала, ты его не боишься! Ты мне зря рассказывал, что с тобой ему не справиться? Думаешь, он тебя убьет?

Патрик глянул на нее зло, и вдруг резко, буквально одним широким шагом оказался с ней рядом. И так же резко, наотмашь, ударил по лицу.

– Вот тварь! – зарычал он. – Думаешь, мне эти неприятности нужны? Что ты с ним сделала, что он так за тобой бегает?

А Шу не боялась. Она только плюнула ему в лицо, и он снова ее ударил. Рывком прижал к стенке, за горло схватил. А она только криво и насмешливо ухмылялась. Ну, так, как только можно ухмыляться, когда тебя держат за горло. Не сдаваясь.

– Я так хороша в постели! – хрипло выдала она, когда он чуть отпустил. И засмеялась. На губах кровь, и смех вышел особенно дико.

И вдруг тело горничной разом обмякло, повисло на руках Патрика.

А потом она вздрогнула, всхлипнула как-то совсем иначе. С ужасом уставилась на него.

– Господин! Господин, что происходит?

Чуть не плача.

Патрик выругался снова. Потому что выходило – Шу горничную бросила.

И где она сейчас?

Мне как-то даже не по себе. Потому что я, хоть и совсем не хочу этого, но оказалась замешана. Мне никуда не деться, я крайняя в любом случае. У них тут такие разборки, ведьма, драконы, и как-то я среди них. И все они что-то от меня хотят. Даже если не от меня, то я все равно не могу в стороне остаться.

Патрик обернулся ко мне. Потом отбросил горничную в сторону. Она упала на колени, всхлипнула, схватившись за разбитое лицо.

А Патрик пошел на меня.

– Знаешь что, Шу! – сказал громко, доставая нож, озираясь, словно надеясь увидеть кого-то еще в комнате. – Ты наверняка слышишь меня! Никаких глупостей больше! А то я изрежу твое тело на куски! И тебе некуда будет возвращаться!

Он подошел ко мне, схватил за волосы, заставляя встать ближе к нему, задрать голову. Приставил нож к моему горлу.

– Ты хочешь этого, Шу?

Я поняла, что дрожат губы. Что мне делать? Что мне сказать, чтобы отпустили? Или все мои слова вообще не имеют смысла?

– Пожалуйста, не надо! – только и смогла выдавить я. Всхлипнула.

Краем глаза видела, как горничная как-то странно задергалась, упала на пол, потом выгнулась колесом, забилась в судорогах. Но недолго. Потом затихла. Подняла голову.

– Только тронь мое тело, и Эйгон тебя убьет! – спокойно и холодно сказала она.

И снова упала.

Лицо Патрика перекосило от ярости.

Он долго смотрел мне в глаза, что-то свое решая. Потом поднял нож, повертев перед моими глазами, чтобы я все отлично видела. Я видела и так. Расплакаться хотелось.